Она протянула мне телефон обратно.

– Как ты думаешь, сколько миннесотцев обручаются на пляже? Восемьдесят процентов? Девяносто? – спросил я.

Покачав головой, она улыбнулась и попыталась угадать:

– Всего…

Но затем она замолчала, ее взгляд скользнул по моему лицу. Мне показалось, что комок застрял у меня в горле. Олива хлопнула себя ладонью по губам, и от осознания всего ее глаза комично расширились:

– Вот черт! О, Итан. Вот черт!

– Нет, все в порядке, – заверил я ее.

– Но ведь это не так, правда? Неужели я такая?

– Я не хотел, вернее хотел… Не волнуйся.

Она смотрела на меня широко раскрытыми от паники глазами, когда поняла, что ее сарказм был не так уж далек от истины.

– Я совсем запутал себя и тебя.

Я не знал, радоваться ли мне этой неудачной попытке сделать предложение или огорчаться. Это действительно казалось идеальным моментом. Но сначала я чувствовал, что мы на одной стороне, а затем… уже нет, совсем нет.

– Итан, мне так жаль…

– Олли, все в порядке. Ты же не знаешь, что я хотел сказать. Ты думаешь, что знаешь, но это не так.

Она посмотрела на меня неуверенным взглядом, и я добавил:

– Поверь мне. Все хорошо.

Я наклонился и поцеловал ее. Нежно прикусив ее нижнюю губу, я заставил ее приоткрыть губы, чтобы наконец почувствовать поцелуй. Она его почувствовала, и мы оба начали немного задыхаться. Мне захотелось попасть туда, где снимают одежды и сходятся телами. Хотя уже темнело, на пляже было еще не так уж пусто и темно.

Отстранившись, я улыбнулся ей, как будто все в порядке, и почувствовал скептицизм, застывший в ее позе. Она держалась так осторожно, как будто боялась сделать неверное движение. Даже если Олива и думала, что я собираюсь сделать ей предложение, она никак не проявила своей реакции. Она так и не показала ни чего-то, похожего на «Я сказала бы «Да»», ни чего-то, похожего на «Я пока не буду отвечать на этот вопрос». Может быть, это даже хорошо, что у меня не получилось найти нужных слов.

Я знал, что ее взгляды на брак были испорчены ее родителями, этой историей с Ами и Дэйном, но мне также хотелось думать, что я сумел изменить ее взгляды на долгосрочные семейные обязательства. Я безумно любил ее. И хотел жениться на ней, но мне следовало принять, что это не то, чего хочет она, и что мы, наверное, смогли бы жить столь же счастливо вместе без этой связующей церемонии. Боже, мой мозг внезапно превратился в блендер!

Она легла на песок и осторожно потянула меня за собой. Свернувшись калачиком на боку, Олива прижалась головой к моей груди.

– Я люблю тебя, – просто сказала она.

– Я тоже тебя люблю.

– Что бы ты там ни собирался сказать…

– Милая, давай оставим это.

Она рассмеялась, поцеловала мою шею и согласилась. Нам нужна была новая тема – что-то, что могло помочь нам уйти подальше от неудачной любви ее сестры.

– Тебе действительно нравится Лукас, не так ли? – спросил я.

Ами потребовался почти год, чтобы снова начать встречаться с парнями после развода. Дэйн еще надеялся, что она примет его обратно, и что они смогут все уладить, но я не винил ее за то, что она даже не захотела попробовать. Мой брат потерял ее доверие, как, впрочем, и мое. Отношения между нами постепенно налаживались, но нам еще предстояло пройти долгий путь.

– Нравится. Он ей очень подходит. Я рада, что ты их познакомил.

Я не думал, что Оливия когда-нибудь будет рада появлению еще одного парня в жизни своей сестры. Сначала Олли сидела на семейных вечерах, замкнувшись, но однажды за ужином Лукас – этот доктор, искатель приключений и вдовствующий отец самого очаровательного четырехлетнего ребенка, которого я когда-либо видел, – покорил ее.

– Итан… – тихо позвала она и начала покрывать легкими поцелуями мою шею и подбородок. После моего «Что?» она задержала дыхание, а затем прерывисто выдохнула:

– На днях я видела самое уродливое платье.

Я ждал, что она скажет, но смущение взяло над ней верх. Мне пришлось поддержаать:

– Поверь, мне действительно интересно. Продолжай.

Она рассмеялась и ущипнула меня за бок:

– Слушай, это был такой ужасный оранжевый цвет. Что-то непонятное. Вроде бы бархат, а вроде и нет. Что-то среднее между бархатом и войлоком. Вельвет.

– Эта история становится все оптимистичнее.

Снова рассмеявшись, она жарко дыхнула на мою щеку:

– Я подумала, что мы могли бы достать его для Ами… В качестве расплаты.

Я повернулся к ней. Вблизи у нее совсем необычные черты лица: огромные карие глаза, полные красные губы, высокие скулы и слегка покатый нос.

– За что?

Она закатила глаза. Когда она заговорила, я увидел всю ее бесшабашную храбрость. Это та самая Оливия, которая слепо прыгнула с платформы, чтобы пролететь над лесом.

– Я же говорю… может быть, если мы поженимся, на этот раз ей придется надеть то уродливое платье.

Ошарашенный, я только и смог выдавить из себя:

– Ты хочешь выйти за меня замуж?

Внезапно почувствовав себя неуверенно, Оливия отстранилась:

– А тебя это не устраивает?

– Меня устраивает, в полной мере, – ответил я, спотыкаясь о свои слова и притягивая ее обратно к себе. – Но я раньше думал, что ты не хочешь.

Она посмотрела прямо на меня, вздернув подбородок, и заверила, что она раньше и не хотела. Потом Олли надвинулась на меня, обхватила ладонями мое лицо и продолжила:

– Я думаю, что моя предыдущая шутка целиком по Фрейду. Наверное, ты и раньше хотел позвать меня замуж. Но мы пробыли здесь несколько дней, а ты все не предлагал и не предлагал. Здесь нет никаких правил, что это должен делать непременно мужчина.

Вместо ответа я полез в карман и достал крошечную коробочку:

– Это правда – не обязательно предложение должен делать я. Если хочешь, ты можешь опуститься на одно колено и сделать предложение мне. Но просто чтобы ты знала, я не думаю, что это кольцо подойдет мне.

Она взвизгнула и действительно опустилась на колено, чтобы взять коробочку.

– Это мне?!

– Если только ты этого хочешь. Я могу походить и спросить кого-нибудь еще, если ты…

Олив со смехом пихнула меня. Если мне не показалось, ее глаза были немного затуманены страстью. Она открыла коробочку и даже прикрыла рот рукой, когда увидела изящное колечко, украшенное бриллиантовым ореолом, а в центре – большой камень с изумрудной огранкой. Признаюсь, я горжусь собой – это довольно большое кольцо.

– Ты что, плачешь? – спросил я, ухмыляясь. Невольно чувствуешь себя богом, когда от твоих подарков любимая женщина плачет от счастья.