– Если б было все так просто – иди себе вперед, рискуй и будет здорово.

– А я и не говорил, что это просто… – открыв пачку вафель, Тимур одну взял сам, другую протянул Алану. Мальчик принял сладость без особого энтузиазма. – Я знаю, что ты имеешь в виду, к чему ты эту тему затеял и откуда твое настроение…

– Знаешь?! – Алан почему-то испугался, судорожно кинувшись искать лазейку, через какую Тимур смог проведать про Мари и «Красный Замок». «Наверное, черт ее побери, Алина рассказала!»

– Конечно… Мне уже про тебя с Цакоевым доложили. Да и вон, щека чуть припухла.

– Ах, ты об этом, – страх мгновенно покинул тело.

– Я знаю, какого́ тебе, ведь сам через такое прошел. И слава Богу, могу понять, что большинство выбирают бить – ведь это легче, чем думать … А ты все пытаешься найти смысл в бессмысленной жестокости ровесников. Я прав?

– Я уже смирился, – Алан попытался отнекаться от больной темы, но Тимур не отставал.

– Да ладно тебе. Ни черта ты не смирился, потому что нельзя смириться с собственной слабостью…

– А при чем тут это?! – взъерепенился Алан.

– А при том! Если ты сейчас не отбросишь мои слова из-за кажущейся ненадобности, то сможешь многое для себя уяснить… Многое, что сделает твою жизнь значительно легче.

– Я и так уже достаточно знаю.

– Достаточно?! – Тимур продолжал напирать, стараясь не упустить момент, пока его младший друг задет, а поэтому особенно восприимчив. Учитель почему-то ощущал себя ответственным за него и его дальнейшую судьбу. Может быть из-за небольшого внешнего сходства Тимур видел в этом семнадцатилетнем парне себя – такого же неприкаянного, чужого, неприспособленного к враждебному миру, но однозначно талантливого. Тимур не играл в наставника, он являлся таковым – его задачей было помочь Алану выбрать правильное направление, помочь найти выход из безвыходности тяжких дней. С недавних пор Тимур чувствовал, что нужно приложить больше усилий, чем раньше… будто можно не успеть … Что именно «не успеть», Тимур не знал, но спешил, доверяясь интуиции. – Ты только считаешь себя всезнающим, как и все в твоем возрасте. Спорим на что угодно – ты не можешь понять, почему Цакоев и другие тебя достают?! Задаешь себе бесконечные вопросы: «Что я им сделал? Почему они такие жестокие? За что меня ненавидят?». Чего глаза опустил, а? Задаешь ведь! Спрашиваешь! Ну… признайся! Ты наверняка думаешь, что они сильнее, и только поэтому тебе постоянно достается.

– А разве не так?

– Конечно, нет! Они трогают тебя не из-за их силы, а из-за твоей слабости! Потому что ты позволяешь им это делать. Твои обижатели не бьют тебя, а лишь указывают на то, чему ты должен научиться – защищать себя: свое тело, свои идеи, свои интересы. Мне дорогого стоило понять, что добро должно быть с кулаками. И тебе встанет еще дороже, если не станешь умнее раньше меня.

– Откуда тебе знать? – не уверенно огрызнулся Алан.

– Оттуда же, откуда и тебе! Или ты думаешь тебя одного пинают? Я тоже долгое время старался угодить всем… Мало того, что у меня это не получалось, так еще и отгребал за то же. Обнажи свои клыки! Они у тебя есть. Они есть у каждого. Ты должен научиться быть не только добрым! Тогда тебе не потребуется сбегать, как поступил я… – грустно улыбнулся Тимур.

Алан молчал, обдумывая сказанное.

– Но для меня драться – все равно, что перестать быть собой. Представь, как ты огурцу говоришь: «Огурец, стань помидором!» А толку?! Как бы я не хотел, мне все равно не стать…

– Каким?! – улыбаясь, перебил Тимур. – Огурцом? Да, огурцом тебе не стать, а вот злым в случаях, где нужно постоять за себя – легко!

– Ты прям, как мой отец… – нахмурив брови, недовольно буркнул Алан. – Тот тоже постоянно хочет видеть во мне кого-то другого, и переделать под свой образ.

– Я – не твой отец. И мне не нужно переделывать тебя… Я просто хочу, чтобы ты допустил в свою голову мысль – так или иначе людям приходиться делать больно. И это нормально. Прими в себе черту злости. Злость – это не Зло. Пойми! Злость – это нор-маль-но! У каждого прорывается так называемая «темная сторона» (хотя никакая она не темная), когда их что-то не устраивает. Только одни видят в ней частицу себя, а другие думают, что поступили плохо – вот и вся разница. Если принять это, то… тебе не надо будет сбегать…

«Дзы-ы-ынь!!!» – на всю школу разрывался противный ор тысячи демонов, для детей звучащий райским хором – звонок оповещал о конце урока.

– Мне пора… – с облегчением Алан схватил портфель. У самой двери, он остановился, чтобы поблагодарить за чай, и уже через секунду вышмыгнуть в коридор.

Три оставшихся урока Алан провел между сном и явью. Разговор с Тимуром многотонным грузом на ногах полностью перечеркнул его воздушно-небесное настроение. Вроде и хочется взмыть в синюю высь, улететь повыше туда, где нет Цакоя, скуки и грязи, а есть только спокойное малювание на ослепительно белых листах в окружении пушистых облаков и звуков рояля, но мешает доносящийся из неоткуда голос – заботливо убеждающий его, что «проблемы, от которых стараешься сбежать, наверняка достанут и на новом месте».

Как ни старался Алан, у него не получалось заткнуть сидящий в голове рассудительный голос друга. Потому что понимал, хотя и не хотел себе признаваться, насколько Тимур прав. И хуже всего было от невозможности наплевать на сказанные другом слова. В отличие от остальных, страстно желающих направить Алана на «путь истинный», Тимур единственный, кто на самом деле переживал за младшего друга и хотел помочь ему стать чуточку лучше. Большинство же советников просто хотели себя почувствовать «Господами Знающими Жизнь и Поэтому Имеющими Право Учить Менее Просвещенных».

Одноклассники, заметив совершенно нехарактерное для Алана состояние, предусмотрительно обходили его стороной. И даже учительница истории Лариса Иосифовна, еще на прошлом уроке пообещавшая вызвать Дзгоева к доске, почему-то не осуществила задуманного – хотя обычно достаточно строго следовала своему принципу выполнять обещания.

Каждый учитель, как один, удивленно вскидывали брови, обнаружив отсутствие самой прилежной ученицы – «Как это так?! Не может быть такого, чтобы Алина беспричинно ушла с уроков!». После этих слов на Алана обязательно устремлялись любопытные взгляды одноклассников – все пытались понять, что произошло между ним и Алиной.

Лишь стоило прозвенеть последнему на сегодня звонку с урока, как Алан опрометью кинулся из класса, подальше от школы. Ему невыносимо хотелось побыть одному, и он знал единственное место во всей Вселенной, где это удастся. Выбежав с крыльца, мальчик свернул направо в сторону Мертвого Города, где высоко на горе возвышались каменные старцы.

Поравнявшись с крайним домом деревни, Алан остановился возле самой калитки, пытаясь понять смысл пустующего стула, на котором в теплое время сидел дед Азамат. Сейчас стало слишком холодно, чтобы днями на пролет оставаться на улице, и наверное, именно поэтому старый аксакал спрятался в доме до самой весны.