Макрон значительно крякнул.

– Есть и ещё кое-что, что, мне кажется, не укладывается в цельную картинку, – продолжал Катон. – Почему ни императрицы, ни Палласа не было среди приехавших сегодня на озеро?

– Ну, я полагаю, мы уже отлично знаем ответ на этот вопрос. – Макрон широко улыбнулся. – У них были другие занятия, поинтереснее.

– Оставим это в стороне. Не находишь ли ты это слишком удачным, что их не оказалось рядом с Клавдием, когда он чуть не погиб?

– Несомненно, для них это счастливый случай, – согласно кивнул Макрон. – Но что ты хочешь этим сказать? Ты считаешь, что их отсутствие имеет какую-то связь с нашим сегодняшним приключением? Это не имеет смысла, мой друг. Перед этим ты утверждал, что в этом замешан Тигеллин. Нам известно, что он входит в число заговорщиков. В таком случае, как такое может быть, что он также работает на Палласа и императрицу? Только если они все вместе в этом замешаны. Но как такое вообще может сработать? От Освободителей вряд ли можно ожидать, что они затеют общее дело с женой императора. Они желают убрать её со сцены, точно так же, как и самого Клавдия. И не только её, но и всю императорскую семью и всех их наиболее доверенных советников вроде Палласа и нашего милого Нарцисса. – Макрон помотал головой. – То, что Палласа и Агриппины сегодня с нами не было, это, должно быть, просто совпадение.

– Может, ты и прав, – сказал Катон. – Но если бы ты оказался на месте Освободителей, разве тебе не хотелось бы избавиться от всей императорской фамилии одним ударом? Зачем рисковать Тигеллином и теми, кто подпиливал подпорки плотины, а потом повторять всё это с остальными членами императорской семьи? Если бы император погиб, кордон телохранителей вокруг оставшихся в живых стал бы ещё плотнее и Освободителям пришлось бы гораздо труднее завершить начатое дело.

Макрон с минуту раздумывал, потом сказал:

– Возможно, они просто оказались в безвыходном положении. Одна попытка уничтожить императорскую семью у них уже провалилась. И теперь они, вероятно, решили использовать любой шанс, любой случай, какой только подвернётся.

– Это возможно, – согласился с другом Катон. – Но имеется и другая вероятность. Что, если мы имеем дело не с одним заговором? Что, если Освободители планируют уничтожить императорскую фамилию, а в это же самое время Паллас и Агриппина разрабатывают собственные планы убрать Клавдия, чтобы расчистить Нерону путь к трону?

Макрон покачал головой:

– Но это всё же никак не разъясняет события сегодняшнего дня. Если это Паллас затеял, то как объяснить роль Тигеллина?

Катон раздражённо засопел.

– Этого я объяснить не могу. Пока что. Если только он не что-то вроде двойного агента… А что, если так? – Его мысли внезапно стремительно понеслись вперёд, захваченные этим предположением. – Да-да, это вполне разумное объяснение. И тогда возникает вопрос, на чьей стороне он действует на самом деле и какую сторону обманывает? – Он старался припомнить всё, что ему известно о недавно получившем повышение центурионе. – Он вернулся в Рим из изгнания в то же время, что и Агриппина. Может, он действует в её интересах. Он вполне может выдавать себя за слугу Освободителей, чтобы использовать их для содействия замыслам Агриппины и Палласа… – Тут Катона внезапно осенило: – Да! Тогда всё сегодняшнее происшествие легко объясняется! Императрица и Паллас намерены дождаться, когда Освободители уберут с дороги Клавдия, а потом захватить власть. А когда она получит то, чего добивается, и усадит Нерона на императорский трон, тогда она сможет использовать информацию, собранную Тигеллином, чтобы начать действовать против Освободителей. – Он помолчал и заулыбался. – Умно, очень умно!

– Ты, кажется, очень доволен собой, – сухо заметил Макрон. – Может, ты и прав, но это ничуть не помогает нам понять, каким образом Освободители теперь намерены избавиться от Клавдия.

– Я знаю. – Лицо Катона снова приобрело выражение бесконечной усталости. – И тем не менее мне необходимо как можно скорее уведомить Нарцисса о своих подозрениях. Если я прав, то угрожающая Клавдию опасность гораздо больше, чем думает Нарцисс.

– После сегодняшнего потопа, думаю, Нарцисс уже наверняка пришёл к той же мысли.

Катон рассмеялся. У него было такое ощущение, словно с плеч свалилась тяжеленная ноша. И только сейчас он понял, насколько устал и вымотался. Помимо изматывающей борьбы с мощными потоками воды, что несли его прочь от плотины к реке, Катон был весь покрыт царапинами и ссадинами от столкновений со всякими плавучими предметами и прочим мусором. Ему был крайне необходим хороший отдых, а глядя на Макрона, он понял, что тот нуждается точно в том же.

– Уже поздно. Надо хоть немного поспать.

Макрон кивнул, и они, с трудом поднявшись на ноги, пошли к выходу из столовой. Обменялись кивками с парнями, всё ещё бросавшими кости, после чего затворили за собой дверь. И вышли в галерею под длинной колоннадой, что вела к лестнице на второй этаж. Прошли мимо квартиры центуриона, потом миновали комнату первой секции, и тут заметили у подножия лестницы чью-то фигуру, медленно бредущую в их сторону. Лица этого человека было не разглядеть. Он остановился шагах в десяти от них, загородив им дорогу. Катон напряг зрение, но рассмотрел только, что человек этот с головы до ног покрыт грязью. На нём были туника и калиги, а ножны его кинжала болтались пустыми. Меч висел на левом бедре, как и положено командиру. Катон тихо выругался и встал по стойке «смирно».

– Центурион Тигеллин, я уж думал, ты пропал.

– Тигеллин? – переспросил Макрон и тоже вытянулся.

Человек тяжело дышал и некоторое время молчал, глядя на них. Потом его губы растянулись в слабой улыбке:

– Вернулся из царства мёртвых, вот какое дело. Эта клятая река унесла меня на несколько миль вниз, пока мне удалось выбраться на берег, и в итоге я попал в какое-то вонючее болото. И когда наконец выбрался оттуда и добрался обратно до озера, было уже совсем темно и все вы оттуда уже смотались. Ну, я и пошёл обратно в город, пешочком. – Он сделал шаг вперёд и уставился на Катона: – Ну, так что произошло?

– Извини, господин?

– Как император? Он спасся?

– Да, господин.

Вымазанное грязью лицо центуриона ничего не выражало. С минуту он молчал. А когда заговорил снова, его голос звучал неестественно спокойно и взвешенно:

– Это следует понимать так, что вы спасли жизнь императору?

– Нет, мой господин. Это трибун Бурр его спас. – Катон понизил голос и сказал со значением: – Хотя ты сам мог легко добраться до императора первым. Если бы не споткнулся.

– Да, я бы первым до него добрался, – ровным тоном ответил Тигеллин. – Император не пострадал?

– Нет, господин. Но в шоке после этого происшествия. Те из его эскорта, кто выжил, переправили его во дворец, а сами вернулись в лагерь.

– Понятно. – Тигеллин молчал ещё минуту, и разобрать выражение его лица было невозможно.