Кстати о мушкетерах. А как жили они? Здесь мы вступаем, говоря по-научному, в область описания исторических интерьеров. И что мы видим?

«Атос жил на улице Феру, в двух шагах от Люксембурга. Он занимал две небольшие комнаты, опрятно убранные, которые ему сдавала хозяйка дома, еще не старая и очень красивая, напрасно обращавшая на него нежные взоры. Остатки былой роскоши кое-где виднелись на стенах этого скромного обиталища, например: шпага, богато отделанная и, несомненно, принадлежавшая еще эпохе Франциска I, один эфес которой, украшенный драгоценными камнями, должен был стоить не менее двухсот пистолей. (…)

Кроме шпаги, внимание привлекал еще портрет знатного вельможи времен Генриха III, (…) Портрет имел с Атосом известное сходство, (…)

И в довершение всего этого — ларец изумительной ювелирной работы, украшенный тем же гербом, что шпага и портрет, красовался на выступе камина, своим утонченным изяществом резко отличаясь от всего окружающего. Ключ от этого ларца Атос всегда носил при себе» («Три мушкетера», VII).

Не больно-то роскошно жил граф де ла Фер! Что до д’Артаньяна, то его квартира состояла лишь из спальни и передней, и в ней была единственная кровать, в результате чего слуга Планше был вынужден спать в передней на одеяле.

Такая бедность королевских мушкетеров не должна нас удивлять. Историк Ж.-К. Птифис в своей книге «Истинный д’Артаньян» рассказывает, что постройка казармы для мушкетеров была впервые санкционирована патентными письмами Людовика XIV только в 1671 году. Действие же романа «Три мушкетера» происходит в 1625 году.[85]В то время мушкетерам действительно приходилось снимать квартиры в городе за свои деньги. А поскольку основной их заботой был достойный внешний вид, то есть обмундирование, на квартиру денег уже не хватало, и приходилось выбирать жилище поскромнее.

Дюма учел эти исторические данные, и его д’Артаньян живет в своей жалкой, почти лишенной мебели квартирке, единственным преимуществом которой оказывается то, что она расположена непосредственно над жилищем хозяина дома Бонасье, и, разобрав паркет в своей комнате, наш мушкетер успевает вникнуть в интригу против г-жи Бонасье и вовремя вмешаться.

Впрочем, разобрать паркет можно и для того, чтобы завязать интригу.

Когда принцесса Генриетта Английская, в свите которой находилась Луиза де Лавальер, попыталась воспрепятствовать страсти короля, удерживая Лавальер в ее комнатах и постоянно следя за ней, находчивый Маликорн нашел способ удовлетворить прихоть Его Величества. Дело в том, что по желанию принцессы Лавальер перевели в комнатку на мансарде, помещавшуюся над комнатами придворных. Только один этаж, то есть пол, отделял фрейлин от придворных офицеров.

«В комнаты фрейлин вела особая лестница, находившаяся под надзором г-жи де Навайль. Г-жа де Навайль слышала о прежних покушениях Его Величества, поэтому для большей надежности велела вставить решетки в окна и в отверстия каминов. Таким образом честь мадемуазель де Лавальер была ограждена как нельзя лучше и ее комната стала очень похожей на клетку» («Виконт де Бражелон». Ч. IV, XI).

По счастью для короля, под комнатой его сердечной зазнобы находились пустовавшие комнаты г-на де Гиша — раненый де Гиш лежал в Фонтенбло. Хитрый Маликорн надоумил королевского наперсника Сент-Эньяна занять комнаты де Гиша и приказать плотнику, пробив отверстие в потолке, соединить ее лестницей с комнатой фаворитки.

И, как всегда у Дюма, ни одна деталь не забыта. Маликорн инструктирует Сент-Эньяна:

«— В комнате с пробитым потолком… вы внимательно слушаете?

— Да.

— Вы поставите лестницу, по которой либо мадемуазель де Лавальер будет спускаться к вам, либо король будет подниматься к мадемуазель де Лавальер.

— Но ведь эту лестницу увидят.

— Нет. Вы закроете ее перегородкой, которую оклеите такими же обоями, как и другие стены комнаты; у мадемуазель де Лавальер она будет замаскирована люком, составляющим часть паркета и открывающимся под кроватью».

Однако отверстие под кроватью подходит для тайного хода, прорытого аббатом Фариа в замке Иф, а не для спальни юной фрейлины.

«Согласно вновь составленному Маликорном плану отверстие было сделано в углу. И вот почему. Так как в комнате Лавальер не было туалетной, то Луиза в это самое утро попросила большие ширмы, которые заменяли бы перегородку, и ее желание было исполнено. Ширмы отлично закрывали отверстие в полу, которое к тому же было искусно замаскировано плотником. Когда дыра была проделана, плотник забрался в комнату Лавальер и смастерил из кусочков паркета люк, которого не мог бы заметить даже самый опытный взгляд. К люку были приделаны ручка и два шарнира. Заботливый Маликорн купил также за две тысячи ливров небольшую винтовую лестницу.

Лестница оказалась длиннее, чем было нужно, но плотник отпилил в ней несколько ступенек, и она пришлась как раз впору. Несмотря на то, что этой лестнице предстояло держать царственный груз, она была прикреплена к стене только двумя болтами. Точно так же она была прикреплена к полу.

Молотки били по подушечкам; зубья пилы были обильно смазаны, а рукоятка завернута в куски шерстяной материи. Кроме того, самая шумная часть работы была произведена ночью и рано утром, то есть во время отсутствия Лавальер и принцессы.

Когда около двух часов дня двор вернулся в Пале-Рояль и Лавальер поднялась в свою комнату, все было на месте: ни одна щепочка, ни одна соринка не уличали заговорщиков» (XLI).

На этой лестнице Сент-Эньян надеялся найти орденскую ленту, а Маликорн — грамоту о пожаловании дворянского звания. В целом, интрига вполне соответствует духу галантных похождений описываемой эпохи.

Тайные ходы, скрытые лестницы, незаметные рычаги в стене, нажатие которых сдвигает плиты пола, — все это постоянные спутники интерьеров романтических исторических романов, будь то книги Ш. Нодье, В. Гюго или Э. Сю. Дюма не отставал от собратьев по перу, но добавлял к описаниям штрихи, достойные реалиста: он досконально представлял себе всю сцену и не отбрасывал «лишние» детали. Чего стоят ступеньки длинной лестницы, которые пришлось отпилить! В результате само устроение лестницы превращается в приключение Читатель с волнением следит, не заметит ли кто-нибудь посторонний следов тайной работы, и мы, право же, много потеряли бы, если бы писатель ограничился лишь упоминанием о том, что такая лестница была сооружена, и перешел бы сразу к последующим событиям.