Перспектива тащиться к усадьбе Элкоттов – даже коротким путем, который показала мне Луи, – наводила уныние. Я отчаянно нуждался хоть в коротком отдыхе. Пробормотав про себя молитву, я протянул руку к дверному молотку. К моему величайшему облегчению, дверь оказалась не заперта. Толкнув ее, я ступил в полутемную переднюю, оттуда проследовал в гостиную, зажег настольную лампу и со стоном повалился на диван.

Кое-какие признаки несомненно указывали на то, что доктор Фаррагут совсем недавно наслаждался уютом своей милой гостиной. Несколько поленьев неярко светились в камине, наполняя помещение упоительным теплом. На столике рядом с креслом стоял высокий стакан с остатками густого зеленовато-коричневого напитка. Тонкая книжечка в переплете из зеленого сафьяна лежала на кресле.

Все это указывало на то, что непосредственно перед отъездом доктор Фаррагут читал, прихлебывая одну из своих смесей. Взглянув на книжку, я увидел, что это тот самый труд, который так привлек мое внимание, пока я дожидался результатов первого осмотра Сестрички, а именно, принадлежащий перу мистера Ричарда Палмера завораживающий обзор причудливых древних верований – «Медицинские заблуждения старины».

Не будь я таким физически и умственно усталым, я мог бы скоротать время, просматривая книгу Палмера в ожидании возвращения доктора Фаррагута. Но у меня хватило сил лишь на то, чтобы откинуть голову на спинку дивана и уставиться на огонь, впав в некое подобие летаргии.

Должно быть, мной сразу же овладела дремота, потому что в следующее мгновение я почувствовал, как кто-то осторожно трясет меня за плечи. Открыв глаза, я смущенно огляделся. И, только сосредоточив зрение на добром, глубоко озабоченном лице доктора, я понял, где нахожусь.

– Доктор Фаррагут, – сказал я, облегченно всхлипнув.

– По, дорогой мой друг, с вами все в порядке? Господи Боже, ну и шишка! Сюда, – сказал он, беря меня за руку и помогая встать, – пойдемте со мной. У меня для вас кое-что есть.

Чуть пошатываясь, я встал с дивана и с изумлением увидел бесценную шкатулку доктора, стоявшую на полу у входа в гостиную.

– Ваша шкатулка! – воскликнул я. – Но как?..

– Я только что от Элкоттов, – ответил доктор. – Помните, я ведь каждый день навещаю вашу жену? Они сказали мне, что вы вчера вернулись и привезли шкатулку. Просто выразить не могу, как я рад, что она наконец вернулась.

– Вам гораздо меньше понравится отсутствие содержимого, – сказал я, – хотя мне и удалось вернуть саму шкатулку.

– Да-да, Вирджиния все мне рассказала, – произнес доктор Фаррагут. – Не волнуйтесь сейчас об этом, друг мой. Просто пойдемте со мною. Я быстренько вас подштопаю.

Проведя меня по коридору, он зашел в темную комнату, зажег лампу, поманил меня внутрь и указал на кресло с изогнутой спинкой, стоявшее рядом с красивым столом орехового дерева. Сев, я оглядел комнату, между тем как старый врач прошел по устланному ковром полу к застекленному шкафчику в другом ее конце.

Судя по различным приспособлениям, я понял, что эта уютная, комфортабельная комната служила доктору Фаррагуту одновременно кабинетом и смотровой. Помимо письменного стола, стульев, полок с книгами и шкафчика, здесь находились узкий длинный стол, покрытый циновкой, с подушкой в изголовье, другой столик, поменьше, на котором лежал блистающий инструментарий; один из углов был отгорожен ширмой, за которой пациент мог снять верхнее платье.

На стенах висели старинные гравюры, изображавшие разнообразные травы и прочие медицинские растения, а также писанный маслом портрет некоего джентльмена, который с ученым видом сжимал в одной руке кадуцей, а в другой – побег лобелии. По этим аллегорическим эмблемам я понял, что это не кто иной, как сам доктор Сэмюель Томсон – основатель ботанической школы в медицинской науке.

– А, вот мы где, – сказал доктор Фаррагут, рывшийся в бесчисленном множестве пузырьков, флакончиков и прочих небольших сосудов, заполонивших шкафчик. Затем он подошел и встал рядом со мной, держа в руке цилиндрическую глиняную баночку.

Вытащив пробку, он запустил внутрь пальцы и достал щедрую порцию густого желтоватого вещества, которое принялся втирать в рану. Она была столь чувствительной, что я не мог сдержать стона при прикосновении.

– Простите, – сказал доктор Фаррагут. – Я не хотел, так сказать, почесать вас против шерсти. Впечатляющая шишка. Я сказал, с гусиное яйцо? Скорее уж со страусиное. Надеюсь, извилин в вашем блестящем мозгу не поубавилось, ха-ха! Ну а теперь повязочку.

Выдвинув ящик стола, он достал моток льняной ткани, от которого умело оторвал длинную, узкую полоску. Затем не слишком туго обвязал голову и сделал узел на затылке.

– Вот так! – сказал он, усаживаясь за стол. – А теперь расскажите-ка мне, По, что с вами такое случилось? Миссис Элкотт сказала, что вы снова пошли к Питеру Ватта.

Именно, – ответил я. Боль уже стала стихать под приятным воздействием не совсем приятно пахнущего, мягчительного средства. – Этот обширный отек – прямой результат моих похождений. Мистер Ватти оставил эту метку прикладом своего охотничьего ружья.

– Вы хотите сказать, что он напал на вас с ружьем?! – воскликнул доктор Фаррагут. – Тогда вам сейчас же надо повидаться с шерифом Дрисколлом!

– Боюсь, это будет не совсем правильная линия поведения, – сказал я.

– Но этот человек – настоящая угроза обществу, – вскричал доктор Фаррагут. – Вечно бродит по лесу с этим своим ружьем и палит по всему живому, что встречается на пути. Зайти на землю соседа для него – вообще пустяк. Пару раз мне приходилось предупреждать его, что это моя собственность.

– Боюсь, – сказал я, – что в данном случае именно я, а не мистер Ватти вторгся в пределы чужой собственности.

– Что вы имеете в виду?

– Я пробрался к нему в дом во время его отсутствия в поисках украденных ингредиентов.

Какое-то мгновение добрый старик просто молча взирал на меня.

– Должен ли я понимать так, что вор – Ватти? – спросил он после продолжительного молчания.

– По крайней мере я думал так, когда столь неблагоразумно проник в его дом, – ответил я, воздержавшись от упоминания о сделанном там омерзительном открытии. – Однако теперь я убежден, что, хотя мистер Ватти безусловно не в своем уме, преступник не он.

– Но тогда кто?

– Знакомы ли вы с джентльменом по фамилии Баллингер? Герберт Баллингер?

Даже прежде чем он ответил, я увидел, что имя это ему знакомо, – так удивленно взлетели вверх его брови.

– Баллингер, – сказал доктор. – Вот уж о ком давненько не вспоминал. Да, я знал человека под таким именем. Хотя вряд ли стал бы называть его джентльменом. Но к чему вы приплели этого Герберта Баллингера? Уж не думаете ли вы, что он имеет хоть какое-то отношение к краже шкатулки?

– Думаю. Но, прежде чем объяснить почему, я должен попросить вас поделиться всем, что вам известно об этом человеке.