— Няня Крокет верит в него.

— Няня Крокет? А она-то какое отношение имеет к этому делу?

— Она была его нянькой и знает его лучше других. Она говорит, что он не способен на такое.

— Теперь понятно, почему вы так сдружились. Наверное, именно она надоумила тебя пойти в гувернантки.

— Мы вместе это придумали, когда подвернулся случай. Это был единственный способ проникнуть в дом.

Я смотрела на него с мольбой.

— Хочешь знать моё мнение? — спросил он.

Я кивнула.

— Брось всё. Заканчивай этот фарс. Возвращайся в Тренкорн. Выходи за меня замуж, и это будет лучшее, что ты можешь сделать.

— Ты о чём?..

— Скажи «до свидания» Саймону Пэрривалю. Выбрось его из головы. Смотри на это так. Он убежал, когда его собирались арестовать. Это слишком важный факт, чтобы его игнорировать. Если бы он вернулся, его обвинили бы в убийстве и приговорили к повешению. Пусть живёт новой жизнью в Австралии… или где угодно. Если ты так уверена всего невиновности, дай ему шанс начать новую жизнь.

— Я хочу доказать, что его обвинили ложно.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся? — Лукас печально посмотрел на меня. — Я очень хорошо тебя понимаю. — Вид у него был мрачный, словно его раздирали противоречивые чувства. Потом он спросил: — Какие открытия тебе уже удалось сделать?

— Я узнала о пьяном матросе.

— О ком?

— Его звали Томас Перри. Он упал со скалы и утонул.

— Подожди минутку. Я что-то об этом слышал. В то время это вызвало настоящую шумиху. Он был не из местных… из Лондона, я думаю. Напился и упал со скалы. Теперь я вспомнил.

— Да, — сказала я. — Именно тот случай. Он похоронен на здешнем кладбище. Я обнаружила, что Кейт кладёт цветы на его могилу. Когда я спросила её — почему, она ответила, что он её отец.

— Что! Муж великолепной Мирабель?!

— На слова Кейт нельзя полагаться. Она любит фантазировать. Она сказала, что видела его однажды на рынке в Апбридже. Он расспрашивал у людей, знает ли кто-нибудь рыжеволосую женщину по фамилии Перри, которая приехала с маленькой девочкой. Кейт сильно испугалась и спряталась за женщину, с которой была, за мать своей маленькой приятельницы. Очевидно, она вспомнила своего отца, который грубо с ними обращался. Кейт боялась его.

— А потом его нашли у подножия скалы.

— Всё вроде бы случайно. Но если Мирабель собиралась замуж за сына Пэрриваля, то появление мужа, который считался умершим, испортило бы её планы.

— Да и для Мирабель было гораздо удобнее, чтобы он оказался у подножия скалы, а не доставлял ей неприятности. В этом есть смысл.

— Понимаешь, я полагаюсь только на слова Кейт. А это мало что значит. Я спросила, рассказала ли она матери, что видела его. Она сказала — нет. Но Кейт рассказала об этом дедушке, майору Даррелу. Он ответил ей, что она ошиблась и не стоит об этом никому говорить, потому что это расстроит её мать. А отец её утонул в море.

— Почему же девочка считает, что этот матрос её отец?

— Она странный ребёнок, фантазёрка. Я подумала, может, она скучает по отцу, поэтому и придумала себе его.

— Но у неё есть отчим, сэр Тристан.

— Он не очень-то обращает на неё внимание. Она придумала для него прозвище, довольно презрительное. Хотя она ко всем относится презрительно. Может, она видела, как люди кладут цветы на могилы, и придумала себе отца. У моряка не было родственников, которые положили бы на его могилу цветы.

— Вполне правдоподобно, но как это может помочь решить проблему Саймона Пэрриваля?

— Не знаю. Но предположим, что убийство совершил кто-то из нынешних обитателей дома. Человек, совершивший одно убийство, не остановится перед другим. Может, это части единого целого. — Он посмотрел на меня с некоторым раздражением. — Я знала, что ты так отреагируешь. Просто я думала, может, ты мне поможешь.

— Помогу, — сказал он. — Но я не думаю, что мы чего-нибудь добьёмся. Саймон, как представляется, завидовал братьям. Одного из них он в ярости убивает, а второй застаёт его на месте преступления. Вот так. А что касается матроса, тут ты, может быть, права. Ребёнку захотелось отца, она и придумала себе его.

— Она срезала выставочные розы садовника, чтобы положить на его могилу.

— Вот видишь.

— И всё равно.

— И всё равно… — повторил он, загадочно улыбаясь. — Если мы собираемся вести расследование, то нужно начать с самой вероятной версии, а за безвременной гибелью моряка, может, действительно что-то есть. По крайней мере, мы можем сделать первые шаги.

— Что именно?

— Выяснить о нём, что можно. Кто он? Кто была его жена? Потом, если окажется, что это не кто иной, как нынешняя леди Пэрриваль, можно считать, мы вышли на какой-то след. И если от него действительно кто-то избавился, чтобы не было неприятностей, то существует вероятность, что этот «некто» совершил и другое убийство.

— Я знала, что ты поможешь, Лукас.

— Итак, начинаем приподнимать завесу тайны, — драматичным голосом сказал он.

— С какого утла?

— Я отправлюсь в Лондон. Просмотрю архивы. Какая жалость, что нет Дика Дювейна. Он бросился бы на поиски с большим энтузиазмом.

— О Лукас! Я так благодарна.

— Я тоже тебе благодарен. Это скрасит монотонное течение дней.

Я вернулась в Пэрриваль Корт в приподнятом настроении.

Я правильно поступила, что доверилась Лукасу.

* * *

Лукас отсутствовал три недели. Каждый день я ждала от него известий. Кейт по-прежнему доставляла мне трудности, но уже не делала попыток увильнуть от уроков. Мы вместе читали, обсуждали прочитанное, и я больше не упоминала о могиле моряка, которую она продолжала навещать. Кейт больше не рвала цветы из сада, а предпочитала собирать полевые.

Через несколько дней после отъезда Лукаса в Лондон меня нашла Мария, служанка старой вдовы, и сказала, что леди хочет поболтать со мной.

Мария была из тех слуг, которые, находясь в услужении у своих хозяев долгое время, считают себя привилегированными особами. Более того, хозяева к ним так привыкают, что слуги видят с их стороны такое отношение, какое хочется им. Они считают себя «членами семьи». Что касается Марии, то мне просто повезло, что именно она оказалась служанкой леди Пэрриваль.

Я впервые попала в эту часть дома.

Мария встретила меня, прижав палец к губам.

— Она спит, как сурок. С ней всегда так. Пригласит кого-нибудь, а когда люди приходят, — умирает для всех окружающих.

Она кивнула мне и открыла дверь. В комнате в огромном кресле дремала леди Пэрриваль. Голова её свесилась на бок.