Пьер Коллисандер — это имя на слуху у Йоахима с тех пор, как он начал писать книги. Гениальный Коллисандер, человек, которым Эллен не переставала восхищаться. Йоахим заходит в галерею «Лундтофт», что находится на Бредгаде[22] вместе с другими крупными галереями. Боль в затылке постоянно напоминает ему о том, что со спиртным он вчера перестарался. Помещение наполнено мягким светом. На стенах висят картины, какие-то жидкие пейзажи. Это далеко не Тёрнер[23], подумалось Йоахиму. Или впрочем? Йоахим подходит ближе. Это что, березовая роща? А на этой картине дуб с раскидистыми ветвями. Тут уже особые краски? Если бы здесь была Эллен! Но после всего вчерашнего вечера это невозможно. Йоахим до сих пор не может понять, как он позволил, чтобы все зашло так далеко, чтобы он так напился. Эллен вела себя, словно между ними ничего не было, но он-то ее хорошо знает. Отказ для нее был хуже смертного греха, который он никогда не замолит.

— Может быть, у вас есть вопросы? В таком случае я к вашим услугам, — отрывает его от своих мыслей сотрудник галереи.

Йоахим оборачивается: перед ним стоит человек довольно небольшого роста, чем-то напоминающий пуделя, хотя и не такой агрессивный и, по крайней мере, улыбающийся.

— Что во всем этом такого особенного? — задает вопрос Йоахим, обводя руками все картины Коллисандера.

Галерист остолбенело смотрит на него, даже, можно сказать, ошарашенно.

— Это… это… А вы вообще хоть что-нибудь знаете о методе Коллисандера?

— Ничего.

— Это же его серия картин о бытии. Каждая его работа, выставленная здесь, является метонимией.

Йоахим силится вспомнить, что это за чертовщина такая. Ему следовало бы знать такой термин. Когда-то он его знал, наверняка это слово ему встречалось — когда в ранней юности он перечитал массу толстенных книг по теории литературы. Но все это позабылось, вылетело из головы.

Все же, к счастью, галерист начинает ему объяснять метод Коллисандера. Так, например, художник для изображения березы использует обугленную березовую древесину, и краски, полученные из ее листьев, а кроме этого — березовый сок и пигмент осенних листьев. Тот же метод применяется при рисовании дуба или роз. Само дерево идет в работу: его спиливают и обжигают для получения древесного угля, которым рисует художник. Таким образом, картина увековечивает изображаемый объект, устраняется различие между предметом и материалом, между формой и содержанием.

— Может быть, вам будет интересна книга с обстоятельными пояснениями метода живописи Коллисандера? — предлагает маленький галерист.

Йоахим тяжело вздыхает. Книги. К черту книги! Верни мне Елену, думает он, спрашивая у собеседника, не мог бы тот помочь ему встретиться с Коллисандером.

На лице галериста сразу же виден отказ.

— Он сейчас не в Дании.

Йоахим улыбается, по его мнению, обезоруживающей улыбкой.

— Сюда наверняка приходят многие с подобными просьбами, но у меня есть серьезный интерес. Я — писатель.

Почему это звучит настолько несуразно в его устах? Вероятно, потому что он уже давно ничего не писал?

— Может быть, я вам оставлю свои контакты и вы сможете передать ему сообщение? Я собираюсь писать книгу, главным героем которой будет художник, и мне бы очень хотелось проинтервьюировать его об этом, — на ходу придумывает Йоахим, краснея.

Он и сам понимает, насколько глупо это все звучит, но поспешно продолжает рассказывать о важности своего исследования.

— Я сожалею, но Коллисандера нет в Дании. Кроме того, он крайне редко дает интервью.

На лице галериста написан окончательный отказ. Ничего сделать нельзя. Йоахим прекращает уговаривать его, выходит на улицу и направляется в сторону Новой Королевской площади.

И что теперь? Что делать дальше? В его активе мало что есть. Даже, пожалуй, ничего. Какое-то смутное предчувствие, даже подозрение и не более того. Он приближается к отелю «Англетерр» и снова думает о Стелле из того гостиничного номера. О выражении ее лица, когда она рассказывала о среде, в которой вращалась Луиза. В ее глазах был неподдельный страх. Где-то разгуливает убийца, сдирающий кожу с женщин, как снимают шкуру с норок и других животных. Елена является единственной, кого подозревает полиция.

Истинного убийцу разыскивает только Йоахим, хотя сегодня утром он и отправил сообщение Сперлингу о крюке, который он видел на полотне Коллисандера. Он осознает, как это все выглядит: какой-то заштатный писателишка обвиняет в убийстве маститого художника.

Йоахим достает из кармана телефон и снова набирает Елену. Но лучше не занимать линию и ждать, когда она сама ему перезвонит.

Он растерянно стоит с телефоном в руке и начинает гуглить адрес Коллисандера. К величайшему удивлению, это ему удается. Кто угодно может найти его. Амалиегаде — более престижного места быть не может. А ведь эта улица совсем недалеко отсюда. Но галерист сказал, что художник уехал за границу. Йоахим решает проверить, так ли это.

* * *

Уже стоя перед самым входом, Йоахим понимает, что у него нет плана действий. О чем он вообще думал? Не может же он заявиться просто так и начать расспрашивать художника-мэтра. Может быть, ему следует продолжать врать так же, как он врал галеристу? Ну, вот он теперь собирается писать роман… Да, тут ничего лучшего не придумаешь. И надо надеяться, что он будет выглядеть более убедительно, чем в галерее. На домофоне лаконично написано: «ПК». Йоахим нажимает пальцем на кнопку. И ничего не происходит. Может быть, он и правда уехал за границу. Тогда он нажимает на другую кнопку и ждет.

— Да, — слышится чей-то шипящий голос.

— Мне нужен Коллисандер.

— Что?

— Пьер Коллисандер! — уже буквально кричит Йоахим.

Никакого ответа, но дверь открывается.

Йоахим поднимается по широкой безупречно чистой лестнице. Изысканно украшенные перила, ухоженные цветы на подоконниках лестничной клетки. Вот как живут богачи, думает он и тут обращает внимание, насколько обтрепанный у него вид. Он проводит ладонью по волосам, хотя и знает, что это ничего не даст. Дверь соседей с нижнего этажа уже открыта, в проеме стоит пожилая женщина. Очки сидят почти на самом кончике ее выпирающего носа, седые волосы зачесаны назад.

— Пьер в отъезде. Я могу взять для него посылку, — сообщает она.

Йоахим только разводит руками.

— Нет, я — писатель. Собираюсь написать книгу о Коллисандере. Вы не знаете, где он?

Лицо женщины тут же меняется, как и у галериста.