Дэсгард в один миг оказался рядом, крепко обнял нежной рукой, согрел волосы на виске теплым дыханием, бегло провел по щеке ласковыми губами и так же мимолетно шепнул:

– Все хорошо. Я здесь, родная.

Холодок, сдавивший душу, немедленно исчез, словно под горячими лучами солнца, и я благодарно улыбнулась встревоженным карим глазам.

– Все хорошо.

– А теперь отпусти брата, пусть ищет, – словно не заметив этого секундного замешательства, распорядилась Гелиона, и я беспрекословно выпустила руку Найкарта.

– Иди, – велела, подтолкнув его к толпе, и тихим шепотом добавила: – И не торопись.

Он понял это буквально – начал передвигаться мелкими шажками, осторожно поводя перед собой руками.

Букет ему мешал, и вскоре Найк просто перехватил его, как веник. А когда добрался до первых переселенок и они дружно отпрянули, расслышал детские смешки и начал ловить руками еще ниже и двигаться еще осторожнее. Но толпа не стояла на месте и не давалась в руки, она расступалась перед Найком, как стайка вспугнутых воробьев перед голубем, и снова смыкалась за его спиной.

Но очень скоро я заметила, что никуда не убегают двое – стоящая в углу девушка в бледно-голубом платье и белокурая малышка у ее подола. И, судя по тому, как звонко топали, убегая от Найка, и дети, и их попечительницы, это были именно те, кто ему нужен. А он уже второй раз шел в нужном направлении, но, сбитый с толку шорохом подолов за спиной, снова поворачивал назад.

– Прохладно, – тихо сказала я и, зябко передернув плечами, посмотрела на Дера.

– Что? – не понял эвин.

– Прохладно! – Я показала глазами на Найкарта.

А тот все увереннее шагал вслед за толпой, удаляясь от девушки в голубом.

– Еще холоднее, – так же тихо пожаловалась я, уставившись на воина с укоризной, хотя в душе ругала себя. Ну что мне стоило заранее объяснить им суть игры в жмурки?

И тут толпа снова свернула, искусно направляя жениха в нужную сторону.

– Теплее, – кивнула я одобрительно. – О, совсем потеплело!

Эндерад проследил за моим взглядом, заметил одиноко стоявшую в углу фигурку и усмехнулся.

– Тепло! – раздался его жизнерадостный басок.

– Потеплело, – подхватил кто-то из воинов.

Найкарт сделал еще пару шагов, снова свернул за ускользающими детьми, и сразу несколько воинов разочарованно буркнули:

– Похолодало.

Он шагнул еще, как будто не слыша наших реплик, и тут же поежилось сразу четверо:

– Холодает!

Найк остановился, прислушался к шелесту подолов и топоту малышей, и вдруг, резко развернувшись, шагнул назад.

– Теплее, – одобрительно заметил Эндерад.

Братец шагнул еще, и воинам стало еще теплее. И теплело до тех пор, пока он, все увереннее ступая, шел в угол. А потом нам стало жарко, когда воин, коснувшись случайно девичьей руки, наугад пошарил в воздухе второй рукой и отыскал шелковистые детские волосики.

Вмиг присел, подхватил на одну руку малышку, прижимая ее к себе букетом, а затем любимую, и, легко поднявшись, упруго пошел назад.

– Я нашел сердцем.

– Ну что же, – серьезно сказала старшая, – раз нашел, снимай повязку и смотри, кого подарила тебе судьба.

Однако Найк поступил по-своему. Не опуская на пол свое найденное счастье, повернул к невесте лицо и что-то шепнул. И она, розовея от смущения и удовольствия, обвила руками его голову и осторожно развязала узелок. Показалось мне, или девчонка специально слегка затянула это действо?

– Иди, – подтолкнула я мужа, – дай ей имя, и девочке тоже.

Но он и не подумал меня отпускать, наоборот, прижал к себе еще сильнее.

– Передаю это право Эндераду, у него есть идеи. И вон еще коллеги. – Дэс помахал рукой кучке молодых магов, стоявших у входной двери, подзывая их к нам. – Нужно дать потерявшим свой мир новые имена.

– Твою невесту будут звать Золлира, – встав перед Найкартом, торжественно объявил лекарь. – Это наше название рассвета. А ее сестру мы назовем Линдила, что значит снежинка.

– Да будет так, – утвердила старшая.

– Спасибо, – расцветая счастьем, прошептала невеста и обернулась ко мне: – И тебе спасибо!

– Да мне не за что, – твердо отказалась я. – Это тебя благодарить нужно, что взялась лечить моего брата от смертельной болезни. Теперь спрашивайте Гелиону, где свадьбу праздновать будем – здесь или в гости к жениху нагрянем. И… Найк, подари наконец девушке букет!

Но Гелиона была пока очень занята. Остальные девушки успели за это время образовать к ней живую очередь, пропустив вперед тех, у кого на руках были самые маленькие дети. Они поочередно вставали перед своей наставницей, смятенно глядя на нас, и воины или маги давали им новые имена. И с каждым новым именем все больше искренних улыбок расцветало в зале и все легче становилось у меня на сердце. Они бесконечно правы, эти девушки – если жизнь подарила еще один шанс, нужно радоваться ему от всей души, а не жалеть о прошлом.

Заклинание было почти готово – многослойное, трудоемкое, неснимаемое проклятие на весь род и всех потомков дерзких ничтожеств, имевших наглость поднять голос и руку на своих повелителей. Завязанное на непроглядно-черные кристаллы, выверенное во всех деталях, почти до отказа заполненное ненавистью и силой. Оно злыми искрами пробегало по еще теплой крови, заполняющей выгравированные в базальтовой плите желобки старинной пентаграммы, когда вдруг что-то пошло не так, как должно. Стали слабеть и выцветать висящие над плитой насыщенные магией нити, привязывающие его к приговоренным.

Он сначала решил, что где-то остыла кровь, и подогрел плиту магическим жаром, но это не помогло. Нити все бледнели и наконец повисли бесцветной, высыхающей паутиной. Взревев от ярости и ненависти, он бросил в центральную чашу горсть свежих кристаллов и схватился за свиток, торопливо обновляя заклинание вызова и вновь и вновь повторяя ненавистные имена. Но вдруг оборвалась, полыхнув огнем, первая нить. Именно та, что вела к самой ненавидимой из жертв. Колдун заскрежетал зубами и начал выкрикивать имена во весь голос, добавляя в заклинание поиска всю свою магию и ярость…

И один раз ему показалось, что где-то шевельнулось, отозвалось… но тут одна за другой оборвались сразу две нити. А потом они начали рваться с неумолимой равномерностью, и не помогло ни заклинание усиления, ни новая жертвенная кровь. Он начал нервничать и допускать ошибки, а когда осталась всего одна нить, вдруг сообразил, что может привязать ее на себя, и подцепил было жезлом, собираясь прочесть закрепление, как вдруг нить оборвалась и растаяла, как и пучок остальных перед ней.

Но не растаял кусочек, протянувшийся от пентаграммы к жезлу. Колдун в ужасе отпрыгнул и попытался выбросить свое оружие, точно зная, что произойдет, если он от него не избавится…