Впрочем, скоро оказалось, что Востоков не имеет ничего против Будды и Кришны, и даже к Христу относится уважительно – до тех пор, пока его служители не перегибают палку в стремлении обратить всех окружающих в свою веру.

Это было уже совсем сложно для воинов, но зато привлекло на сторону Востокова кришнаитов и буддистов, которые дали имя Шамбале, но потом почти исчезли из-за всех пертурбаций, связанных с золотой лихорадкой, бандитским беспределом, рабовладением и восстанием невольников.

Теперь они снова возродились к жизни, и резиденция Востокова действительно стала напоминать Восток.

А когда у девушки из рода истинных брахманов, который сам же Востоков и создал когда-то давно еще в Белом Таборе, родилась двойня, в Сердце Шамбалы разразился великий праздник.

И в самый разгар праздника в доме Востокова, который сам он называл «дворцом», хотя это и было преувеличением, появилась красивая юная девушка.

Она была слишком загорелой и худой, и по этим признакам в ней легко было узнать бывшую рабыню. Но ни загар, ни худоба нисколько не портили ее. Она чем-то напоминала поджарую сильную пантеру, готовую к прыжку.

И Шаман, который при этом присутствовал, сразу же узнал ее.

Ее звали Мария и она была рабыней Балуева вплоть до самого последнего дня, когда ее видели в числе тех, кто устремился за Балуевым в погоню.

Тогда она неслась по лесу нагая, и ветки деревьев хлестали ее по лицу и телу – но она привыкла к ударам, хотя и провела в рабстве не так уж много времени.

А теперь она была одета в платье и, похоже, успела побывать дома – в Москве или в дачном краю, поскольку платье было фабричным, из старых запасов, а торговля между Москвой и Шамбалой прекратилась с первого дня восстания и пока не возобновилась. Да и худоба ее вовсе не казалась нездоровой, а значит, девушка успела где-то подкормиться.

Востоков, возможно, не обратил бы на нее внимания, но он заметил, как побледнел Шаман, едва заметив ее.

Востоков проследил за его взглядом и спросил удивленно:

– Кто это?

– Не знаю, – буркнул Шаман, пожалуй, слишком поспешно, и Востоков понял, что он врет. Но допытываться не стал, и Шаман так и не сказал ему, что эту девушку он лишил невинности, взяв ее силой, когда Балуев захотел похвастаться перед покровителем своей новой рабыней, еще не знавшей мужчины.

Однако Мария даже не взглянула на Шамана. Бесшумно ступая босыми ногами, она подошла к Востокову и, встав напротив него и опустив глаза, произнесла:

– Меня прислал Караванщик. Он сказал, я должна тебе понравиться.

– Ты мне нравишься, – ответил Востоков, еще не понимая, к чему она клонит.

– Значит, я могу быть твоей наложницей? – спросила она с ноткой радости в голосе.

– Ты так этого хочешь? – удивился Востоков.

И тогда Мария произнесла странные слова.

– Кто же этого не хочет… – сказала она и, одним быстрым движением сорвав с себя платье, опустилась перед ним на колени.

А на следующий день к нему пришла еще одна девушка, которая в первой же фразе назвала его «господином».

«Что же такое им говорит про меня Караванщик?» – подумал Востоков, но вслух ничего не сказал и девушек ни о чем не спрашивал, даже когда в Сердце Шамбалы с теми же словами явились сразу трое – вместе и в полной готовности отдаться предводителю Великого Востока на глазах у всех присутствующих.

А потом появилась еще одна, и ее пышущий здоровьем вид ясно говорил о том, что она никогда не была в рабстве. И когда она предложила себя в наложницы, Востоков сказал:

– Это несправедливо. У меня уже семь наложниц, а у моего друга Шамана нет ни одной. Ступай к нему.

– Если ты так хочешь, мой господин, – ответила девушка.

– Только имей в виду: он может заковать тебя в цепи и испробовать свой хлыст на твоей спине. И я не смогу его остановить.

– Я знаю, мой господин.

Сам Востоков тоже успел узнать за эти дни много нового и интересного. Наложницы рассказали ему, что в Москве и в Белом Таборе, и повсюду, где есть люди, говорят теперь только о нем – Царе Востока, который несет свет истины в души, объятые смятением.

Эти девушки говорили так, что не оставалось никаких сомнений – они не сами это придумали. Их кто-то научил, и это не мог быть Караванщик, ибо он был лишен поэтического таланта.

А Учитель, который рассказывал людям о Царе Востока и свете истины, несомненно был талантлив, поскольку сумел из случайных слов и фраз, вскользь брошенных Востоковым, создать целое учение, которое свело с ума тысячи женщин в Москве и вокруг нее.

Девушки даже не пытались отрицать, что Учитель существует и бродит среди людей, но они утверждали, что его зовут Заратустра, и никто не видел его лица.

Зато его слова передавались из уст в уста, и говорил он, что рабство, унижение, страх и боль – это наказание за грехи и искупление грехов. И если не пройти искупление в этой жизни, то оно настигнет тебя после смерти, и это будет гораздо страшнее.

А поток девушек, которые спешили в Сердце Шамбалы, густел с каждым днем.

Поначалу преобладали бывшие рабыни, и Востоков не видел в этом ничего странного.

Зациклиться в мазохистском наслаждении неволей совсем несложно. Достаточно однажды расслабиться и попытаться получить удовольствие – и с каждым следующим разом будет все сложнее избавиться от этой зависимости, увязывающей наслаждение с болью и несвободой.

Но в Сердце Шамбалы шли также девушки, которых никогда прежде не лишали свободы, не заковывали в цепи и не подвергали бичеванию. И если некоторые из них стремились лишь к тому, чтобы увидеть Царя Востока и отдаться ему, получить с семенем частицу его тела и услышать из его уст слова Истины, то другие с самого начала говорили об искуплении грехов.

Они просились в рабство так, словно это было величайшей мечтой их жизни. И когда Шаман бичевал их на площади, их лица сияли от счастья, а слезы боли легко было принять за слезы радости.

А потом случилось так, что один из воинов Царя Востока погиб в стычке с лесными разбойниками. И его наложница, которая прожила с ним всего три дня, ссылаясь на слова Заратустры, пожелала умереть вместе с ним. И даже настояла на том, чтобы тело мертвого и ее живую сожгли на костре.

Все ждали, что Востоков наложит запрет на это варварство, но он сказал:

– Каждый может сам выбирать свою смерть.

А девушке предложил перед смертью выпить чашу с каким-то зельем, и она покорно выпила, не спрашивая, что это. И когда огонь стал лизать ее нагое тело, она даже не вздрогнула, и участники церемонии долго спорили потом – умерла ли она от яда или просто заснула под действием наркотика.

А вечером, когда еще не успел развеяться пепел этого костра, какая-то женщина ворвалась во дворец Царя Востока, крича, что он никакой не Учитель Истины, а подлый убийца, мучитель и лжепророк.