— А мистер Темплтон не рассказывал вам о чем-нибудь случившемся с ним в доме, странном и необъяснимом? — тихо спросила Эва.

— Не уверен, что понимаю вас, миссис.

— Он сказал вам, что Крикли-холл может свести человека с ума. У него должны были быть причины для подобного утверждения.

Перси задумался, а Гэйб мысленно застонал. Не собирается же Эва рассказывать старому садовнику обо всем произошедшем в доме с того дня, как они приехали? Но тут резко зазвонил звонок у парадной двери, заставив всех троих вздрогнуть.

Эва бросила взгляд на Гэйба, и тот встал.

— Иду, иду, — сказал он, радуясь тому, что их прервали.

Он пересек холл и открыл парадную дверь. На крыльце стояла женщина, чье лицо показалось Гэйбу смутно знакомым, над головой она держала раскрытый зонтик. На женщине был строгий костюм с ярким шарфом, вот этот желто-голубой шарф Гэйб и вспомнил.

— Мистер Калег… мы встречались в субботу. Я была с мужем. — Слова слетали с губ женщины быстро и отрывисто.

— Да, конечно, — сказал он, узнавая наконец жену викария. — Миссис… э-э… Тревеллик.

Она окинула его пристальным изучающим взглядом, ее тонкие ненакрашенные губы на мгновение сжались в прямую линию.

— Можете вы объяснить мне вот это? — резко спросила она, тыча в грудь Гэйба газетой, которую она держала в свободной руке.

Удивленный, он взял у женщины газету и развернул ее. Крупные буквы сообщили ему, что это «Новости Северного Девона», а заголовок на первой странице гласил: «Советник допустил перерасход средств».

— Простите, я… — начал было Гэйб, но жена викария нетерпеливо вырвала газету из его рук.

— Пятая страница!

Неловко прижав ручку зонтика к плечу, она развернула газету. Капли дождя упали на бумагу, и женщина снова сунула газету Гэйбу.

На пятой странице красовалась фотография удивленной Эвы, стоявшей в дверях кухни. Этот снимок был врезан в общий вид Крикли-холла, сфотографированного, судя по всему, с какой-то точки у моста. Гэйб быстро скользнул глазами по крупным буквам на фотографией: «ДЕТИ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ВИДЕЛИ В ОСОБНЯКЕ ПРИВИДЕНИЕ».

У Гэйба отвисла челюсть. Столько всего случилось, когда он вернулся вчера домой, что Эва даже не упомянула о визите репортера с фотографом. Конечно же, она не давала им никаких интервью.

Прежде чем Гэйб начал читать заметку, жена викария снова напала на него:

— Вы хоть понимаете, как безответственно себя ведете?!

— Послушайте, я ничего об этом не знаю… — заговорил Гэйб, но она опять перебила его:

— В этот дом вызывали полицию, дети рассказывают всякие сказки о Крикли-холле! Привидения, вы только подумайте! Да еще болтаете об этом с репортерами!

— Так, погодите-ка минутку…

— Вы хоть понимаете, что они могут выследить бедную больную старую леди, просто для того, чтобы раскопать историю, которую следовало похоронить много лет назад?! Из-за вас опять ожили глупые слухи! Скоро в нашем графстве большой праздник, множество людей соберутся вместе. А людей ничто не привлекает так, как эти глупые истории о домах с привидениями! И значит, весь этот бред расползется на мили вокруг, и все захотят собственными глазами увидеть ваш дом и сфотографировать его! Те дети, о которых упоминается в статье, утонули во время наводнения, и ничего больше! — Женщина почти плевалась ядом и кипела.

Гэйб быстро пробежал глазами статью:

«Серафина, двенадцати лет, и Квентин Блэйни, четырнадцати лет, во время посещения (посещения?!) старого особняка, именуемого Крикли-холл, что расположен неподалеку от прибрежной деревушки Холлоу-Бэй, столкнулись с призраком обнаженного мужчины… дом был залит водой, вода была везде… другой призрак в подвале… его не видели отчетливо, но знали, что он там..»

Гэйб вспомнил прошлую ночь и страх, который испытал сам, потому что ему казалось: в подвале кроме него самого есть нечто, невидимое и угрожающее… При свете дня он сам удивлялся собственной впечатлительности, гадая, не был ли шум, услышанный им, игрой собственного воображения, заставившего подумать, что он в подвале не один. Но он ведь действительно пошел за клочком тумана вниз по лестнице, за чем-то, что он назвал «белой тенью», так что ясе произошло?

Селия Тревеллик все еще выговаривала ему, убеждая предоставить мертвым покоиться в мире, не губить чье-то там доброе имя, распространяя безобразные слухи, и потворствовать желтой прессе, обожающей злобную ложь, — но Гэйб не слушал ее. Он читал дальше:

«Миссис Эва Калег и ее муж Габриэль… недавно арендовавшие поместье… не подтверждают, но и не отрицают факта, что Крикли-холл населен призраками… была вызвана полиция для проведения расследования… две юные дочери, Лаура и Келли…»

Уж конечно, Эва не рассказывала ничего такого репортеру?

— Вы меня слушаете, мистер Калег? — Лицо жены викария пылало негодованием, на ее левом виске отчетливо билась голубая жилка.

— Меня в тот момент не было дома, — решительным тоном произнес Гэйб, — но уверен, моя жена не могла рассказать репортеру ничего подобного. Она просто захлопнула дверь у него перед носом.

— Ну так они узнали все это откуда-то еще!

— Да, скорее всего, от тех двух ребят, что вломились в наш дом. Но погодите, я чего-то не понял… Почему, собственно, вы обвиняете нас в том, чего мы не делали?

На мгновение-другое леди, казалось, лишилась дара речи, но вскоре опомнилась.

— Да потому, что вы здесь чужие, а из-за вас снова поползли эти шепотки и слухи о прошлых событиях, но это все неправда! Вы пятнаете репутацию хороших людей, которые не могут постоять за себя!

— Чью именно?

— Не важно! Просто прекратите всю эту ерунду насчет призраков в Крикли-холле!

— Прежде всего, леди, мы ничего не начинали. Вы думаете, нам хочется, чтобы всякие чокнутые вертелись у наших дверей и просили, чтобы им показали привидение? У нас есть дела и поинтереснее. А теперь извините меня, я вернусь в дом и как раз займусь одним из таких дел.

Он начал было закрывать дверь, но жена викария сунула руку в щель.

— Вы понимаете, что я могу пожаловаться владельцу дома? — взбешенно прошипела она. — Мой муж очень хорошо знаком с управляющим этим поместьем, мистером Грэйнджером. Мы можем добиться того, что вам откажут в аренде!

— Это вы так шутите?

— Уверяю вас, это не шутка! Люди, причиняющие другим неприятности, вправе ожидать ответных шагов.

Гэйб начал всерьез закипать.

— Желаю удачи, миссис Тревеллик, — сказал он ровным голосом, сдерживаясь изо всех сил. — И шли бы вы ко всем чертям!

Он с силой захлопнул дверь, и последнее, что мелькнуло перед его глазами, выглядело по крайней мере утешительно: взбешенная женщина застыла на месте, выпучив глаза и разинув рот. Гэйб не сомневался: если бы он дал ей хоть малейший шанс, она бы попыталась проткнуть его своим длинным зонтиком.