землица. А по делам твоим и грехам вообще дырку в потолке придется прорубать да трубу печную ломать, а то тут застрянешь навсегда. Будешь призраком по дорогам шататься, ни в один дом зайти не сможешь, останется только в окна заглядывать да злобой наливаться. И даже вон тот щегол тебя разглядеть не сможет, хоть ему вроде и положено померших видеть.

Хм. Я про такое не слыхал. Надо будет навести справки о том, как обстоят дела с посмертием у особо одиозных представителей ведьминого племени.

— Ишь глаза как заблестели, — то ли покашлял, то ли посмеялся Евдоким. — Что, не знаешь, выходит, как у их племени принято из жизни уходить?

— Про передачу силы слышал, она почти как у нас, но является обязательной. А вот про дырку в потолке и все остальное — нет.

— Век живи — век учись, — осадила Марфа своего приятеля, который, похоже, что-то еще собирался мне рассказать. — Долг, Евдоким Ильич, долг. Верни мне его сегодня, и я не стану говорить всем и каждому, что с тобой иметь дело не стоит. Ты мои связи знаешь, через пару дней все в городе и области проведают о том, как невысоко ты ценишь свое слово. А через месяц по всей России весть пронесется, обещаю. Выгоды мне от этого не выйдет никакой, но зато удовольствие получу немалое. Абсолютно законно опорочить честь ведьмачьего старейшины — что может быть слаще для опытной ведьмы?

Как Евдоким ни кряхтел, как ни сопел, но через минуту все же махнул рукой, поросшей седыми волосами, и пробубнил:

— Холера с тобой. Чего надо?

— Книгу, — моментально ответила ведьма.

— Какую? — непонимающе уточнил Евдоким, причем если он и притворялся, то вполне артистично. — У меня их почти и нет. Да я вообще не большой любитель чтения, не стану врать.

— Так книга, о которой я речь веду, не для чтения. Я вообще не очень понимаю, зачем ты ее к рукам прибрал и какая тебе в ней выгода. Хотя догадываюсь, что прихватил ты ее по давней привычке подбирать все, что с возу упало: ну как пригодится? Вот и пригодилось, через нее ты мне долг вернешь.

— Вон ты о чем, — криво усмехнулся ее собеседник, — а я не сразу и смекнул. Нет, не отдам. Даже не проси. Я еще не совсем с ума сошел.

— Ты всерьез думаешь, что умерший Кузьма придет к тебе и скажет: «Отдавай мое добро»? — рассмеялась ведьма. — Да?

— Если бы он знал, что она у меня, то давно приперся бы, — в тон ей хохотнул и Евдоким. — Или ты думаешь, что я не в курсе происходящего? О том, что он с кладбища улизнуть умудрился? Нет, меня иное беспокоит.

— А чего тогда? — влез вдруг в разговор Валера. — Нет, правда интересно.

— Он не один такой, — неожиданно благожелательно ответил ему старейшина, — есть и другие колдуны. Эта братия друг с другом не очень общается, больше скажу — разобщены они, каждый сам по себе существует. Да и вообще в их племени дружбы сроду не бывает, так — временные союзы по крайней надобности. Но если всплывет, что чью-то черную книгу я отдал ведьме, то жди беды, потому что их они не любят еще больше, чем друг друга, так повелось с давнего времени. Опять-таки, цеховые тайны, знания, предназначенные только для своих, — там все это записано. Так что — нет. Я жить хочу, и по возможности еще очень-очень долго. Слушай, старая, а ты как узнала, что наследство Кузьмы у меня? Я же следы замел так, что не подкопаешься?

— Нос держу по ветру, — очаровательно улыбнулась Марфа. — Глаза держу открытыми и уши не затыкаю.

— Не ответ.

— Узнала и узнала, тебе какая разница? — посерьезнела ведьма. — Ну а что до твоего «тебе не отдам»… Так мне лично она и не нужна. У меня своя книга есть, зачем мне чужая? Вот ему отдашь. Он ведьмак, не ведьма, до него колдунам дела нет. Да и не узнает про это никто, если все здесь присутствующие помалкивать станут. Лично я даю слово в том, что нигде и никогда о заключенной сегодня сделке о наследстве Кузьмы не расскажу. Мне, знаешь ли, тоже проблемы не нужны.

— Ему? — ткнул в мою сторону указательным пальцем Евдоким. — Ему точно не отдам! И не проси!

— Что опять не так, хрен ты упрямый? — возмутилась ведьма. — Чем тебе Сашка не угодил? Спокойный и тихий парень, никуда не лезет, ни с кем не конфликтует, знай общается со своими покойниками. Да, иногда влезает туда, куда не следует, но это по молодости. Подрастет — поумнеет.

— Не нравится он мне, — сложил руки на груди старейшина и демонстративно уставился на давно некрашеный потолок, — с первого дня не нравится.

— Это потому, что мне сила Захара Петровича перепала, — пояснил я. — Наш гостеприимный хозяин с ним с давних пор на ножах был. То ли когда их дорожки принципиально пересеклись, то ли еще почему, но факт есть факт.

— Даже если и так, то что? — буркнул Евдоким и перевел взгляд на меня. — Хотя ты сам, парень, мне не по душе. И компания твоя тоже — Олег-пустозвон, Славы-близнюки, змеевед этот… Какие вы ведьмаки? А? Так, пустышки. Тот же Захар, хоть я его и не любил — он да, был настоящий ведьмак, мир под себя гнул. Под конец только оплошал, не понял, чью сторону принять нужно, решил в героя поиграть, через что и помер. Одно плохо — тебе силу передать перед тем успел.

Ой-ой-ой, сдается мне, что к смерти моего предшественника ты, Евдоким Ильич, имеешь самое прямое отношение. Нет, подробности кончины Захара тайной ни для кого из Круга не являются, но вот это «чью сторону принять нужно» наводит на определенные мысли. Да что определенные, вполне конкретные! Будь другая ситуация, я бы тебя попробовал разозлить и под этим соусом разговорить, но сейчас, увы, для этого не время и не место.

Но если останусь жив, то непременно разберусь в том, что да как. И ребят к этому подтяну, тех, которых ты так не любишь. Дело тут не в мести за Захара, тем более что я его почти и не знал. Так, пообщались пару раз, да и только. Дело в принципе.

— Хотя вот что, — старейшина сдвинул седые клочковатые брови, — получишь ты книгу Кузьмы, но не просто так. Дашь мне кое-что взамен.

— Началось, — вздохнул Валера. — И этот туда же!

— Погоди, давай послушаем, что попросит, — цыкнула на него Марфа. — Ну-ну, говори.

— Перстенек мне подари, — палец старого ведьмака указал на подарок Карпыча,