Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всем этим, как вскоре убедился посол Вербинии, артефактор был обязан своей юной жене, которая прибрала к своим прелестным цепким ручкам все дела престарелого супруга, выполняя одновременно роли его секретаря и управляющего. И откуда взялись такие таланты и навыки у нежного оранжерейного цветка семнадцати лет от роду, оставалось только гадать.
Девица интриговала все больше. Демьен даже свел знакомство с ее родителями — точнее, отцом и “старшей матерью”, поскольку ее родная мать, любимая жена господина ай-Зени, почти не покидала женскую половину дома мужа. Зато евнухи из дома Зени охотно сплетничали. Судя по их рассказам и случайно оброненным фразам, прежде Нила была самой обыкновенной юной и наивной девушкой. Может быть, чуть излишне упрямой — не зря же она не выходила замуж аж до семнадцати лет! А потом… ее будто подменили.
Выяснить, что скрывает эта девушка-загадка, стало почти навязчивой идеей. Демьен отслеживал все торговые операции, сделки и договоры, которые она заключала. Нанял людей для наблюдения за домом Мируз — убеждая самого себя, что делает все это, чтобы подобраться к тайнам артефактора. Разумеется, о том же говорилось и в его отчетах.
А все, что удавалось узнать, по-прежнему изумляло. Выяснилось, что все без исключения рабы дома Мируз горой стоят за свою молодую госпожу, и ни за какую награду не станут говорить с подозрительными людьми, задающими вопросы о ней. А еще — что невольники этого дома пользуются такой свободой, какой не могут похвастаться и так называемые свободные женщины Зенаила.
Например, одна из наложниц самостоятельно брала заказы на какое-то свое рукоделие, сама назначала цены и получала деньги. Более того — Демьен своими глазами видел, как она их тратила. То есть не отдавала все господину или старшей в гареме. Две девушки и вовсе каждый день сбегали — и неизменно возвращались. Проследить за ними не составило труда: одна встречалась с мужчинами (немыслимо!), другая работала в лечебнице для бедных и пользовалась там немалым авторитетом.
Объяснить и уложить все это в голове никак не удавалось.
Конечно, Демьен не забывал и о своей работе. И не раз мысленно изумлялся, насколько халиф Зенаила недальновиден и беспечен, раз так мало внимания уделяет новым разработкам своего советника и придворного артефактора.
Скажем, едва увидев самый первый опытный образец ковра-самолета, виконт ле Раден понял, что этот артефакт, пожалуй, может стать и поважнее дворцов-в-ларце. Ведь это возможность легко и быстро путешествовать на любые расстояния, через пустыни, горы, где угодно! Да это же золотое дно! Недоработки? Устранить их сможет любой хороший артефактор, главное — сама идея и принцип! А халиф лишь равнодушно похвалил своего мастера и посоветовал показать ковер, когда на нем будет не стыдно летать и самому повелителю.
Если бы удалось договориться с Ирмаином ай-Мирузом о продаже хотя бы этой разработки до того, как ее официально зарегистрируют и начнут производить в Зенаиле! За такую добычу виконта на родине носили бы на руках.
Можно будет… возвращаться? Но…
Это “но” носило просторный балахон и покрывало на голове, из-под которого сверкало черными, как ночь, большими глазами. В этом “но” непостижимым образом сочетались острый ум, деловая хватка и человечность. Это “но” осталось так и не разгаданным.
Впрочем… может, не стоит пока торопиться с переговорами с артефактором, лучше понаблюдать еще немного, подготовиться…
Но потом вдруг стало слишком поздно, а наблюдать и готовиться — просто некогда. Потому что артефактор погиб — и все решения пришлось принимать мгновенно.
Уже торопливо направляясь к осиротевшему дому, Демьен вдруг подумал — а что если… жениться на Ниле? Нет, мысль о том, чтобы вступить в брак по-настоящему, все еще вызывала не самые приятные чувства. В конце концов, он оказался в Зенаиле, потому что не хотел жениться. Но ведь он может помочь этой девушке — а взамен получить все ее тайны! И секреты ее покойного мужа, разумеется. А потом можно и развестись. Если она захочет.
Отличный план. Практически идеальный. Так можно убить всех зайцев разом!
Однако события завертелись и понеслись вскачь, будто дикие рысаки, и даже озвучить свое предложение не удалось. Оно вдруг стало казаться совершенно бессмысленным. Потому что эта девушка, конечно же, ни за что не бросит всех тех, кто ей доверяет.
При этом странностей у нее вблизи оказалось даже больше, чем представлялось на первый взгляд. К примеру, эрти Нила, забегавшись, вполне могла появиться перед чужим мужчиной с непокрытой головой и с растрепанными волосами — и даже не обратить на это внимания, что для свободной зенаилки немыслимо. Зато Демьен получил возможность полюбоваться на длинные, ниже пояса, толстые смоляные косы, к которым так и тянуло прикоснуться.
Порой начинало казаться, что она безумна — события вокруг нее уж точно становились безумны. И сам виконт ле Раден будто заразился этим легким сумасшествием, если согласился во всем этом участвовать.
Впрочем, нет, конечно же, нет — он-то всегда исходил лишь из выгоды и расчета. Держаться поближе к Ниле эр-Мируз ему, конечно, выгодно! А что это, оказывается, еще и небезопасно — что ж… без риска не бывает салютов, как говорят в Вербинии.
Одно Демьен Ферган ди Ансарр, виконт ле Раден, мог сказать совершенно точно: скучно ему больше не было.
И только когда эта девушка оказалась в настоящей беде, все его соображения, планы и расчеты вдруг оказались совершенно неважными. Судя по намекам визиря, в худшем случае ей могла грозить казнь или рабство. В лучшем — новое замужество за кем-то из свиты халифа… наверное, стоило бы надеяться именно на это. Но почему-то не хотелось.
Хотелось — разнести по камешку местную тюрьму вместо того, чтобы любезничать с мерзавцем, бросившим туда беззащитных женщин. И приходилось призывать на помощь все свое самообладание, чтобы не испортить все.
Сейчас, глядя на девушку, Демьен никак не мог понять: почему же он еще тогда, едва придя в дом только что овдовевшей Нилы, не озвучил свое предложение? Память почему-то отказывалась
