Подтверждая мои опасения, принц ответил:

— Нет, наши «звапы» — надёжные устройства, аварийный запас нам ни к чему. А эти пять сотен мы намерены предложить вам по сходной цене. Они легко и просто монтируются на кораблях четвёртого и пятого классов — в гнёзда бортовых бластеров двухсот сорокового калибра. А интерфейс их управления полностью совместим с лазерными орудиями. Вся процедура установки и отладки займёт лишь несколько часов.

Я вздохнул:

— Адмирал, мы ещё на Вавилоне предупреждали вас, что в наших условиях «звапы» для нас бесполезны… Однако не буду спорить. Теперь я всего лишь капитан корабля. Решайте этот вопрос с нашим командованием.

Тут тихонько пискнул мой комм. Бросив быстрый взгляд на дисплей, я убедился, что это Лина, и переключил вызов на свой наушник.

— Ты очень занят? — спросила она.

Я нажал на консоли две клавиши — «!» и «?». Лина правильно поняла: «Да, очень. А что там?»

— Ничего срочного, но… Когда ты освободишься?

«15–20», — ответил я.

— Хорошо. Буду ждать у Кортни.

Она отключилась, а я ещё минут десять любезничал с принцем Гораном, пока не прибыли два сторожевых фрегата и лёгкий крейсер, которые взялись сопровождать зарконцев вглубь системы. Попрощавшись с юным адмиралом, я поручил Куперу руководить возвращением корабля на прежний маршрут патрулирования, а сам снял наушник и вышел из рубки. Боцман гаркнул мне вслед:

— Капитан мостик покинул!

В каюте Прайс всё было по-прежнему. Девушка спала в том же положении, что я видел раньше, только рядом с ней, на краю койки сидела Лина в белом халате с позолоченными мичманскими прямоугольниками на воротнике. Она очень гордилась своим званием офицера медицинской службы.

— Ну что с Кортни? — спросил я.

— Спит.

— Я вижу.

— Под «колёсами», — уточнила Лина.

— Как э… — начал было я, но потом сообразил: — Наркотики?

— Нет, обычное снотворное. — Она достала из кармана халата блистер на двадцать таблеток и передала его мне; я убедился, что пять ячеек пустые. — Совершенно безвредный препарат, не даёт кайфа, не вызывает привыкания, с его помощью нельзя отравиться. Зато можно долго и крепко спать. В тумбочке Кортни лежит ещё несколько таких.

— Где она их взяла?

— Могла купить на планете. А могла стибрить у нас, в медсанчасти. Они не под учётом.

— А зря, — заметил я.

— Ошибаешься, — обиделась Лина за своё хозяйство. — Тогда нужно запирать всё подряд. К твоему сведению, аспирин-плюс более токсичен.

— Ладно. Сколько, по-твоему, она выпила?

— Наверное, все пять. А может, сначала три, через восемь часов проснулась, пообедала, затем догналась ещё двумя и снова заснула. Знаешь, в последние дни я почти не встречала Кортни. Разве что в столовой. И теперь вспоминаю, что каждый раз у неё был сонный вид.

— А я вижу её только на вахтах… Что происходит, Лина?

— Похоже, всё свободное время она проводит в постели. Но сама.

Я почесал затылок, подошёл к терминалу и активировал свой капитанский доступ. Затем замер в нерешительности.

— Э-э… Линочка, детка. Мне как-то неловко это делать — всё-таки я мужчина, а она девушка.

— Что делать?

— Прокрутить запись того, что происходило в её каюте… ну, скажем, за последние три дня. Ты не могла бы? Я уже всё подготовил.

— Хорошо.

Пока Лина просматривала запись в ускоренном режиме, я стоял спиной к экрану и угрюмо глядел на спящую Прайс.

«Кэп, ты был неправ, — мысленно обратился я к Павлову. — Напрасно я послушался тебя».

Хотя кто знает. Может, на другом корабле она бы и не такое устроила…

— Ну вот, — отозвалась наконец Лина. — Что я говорила! Кортни совсем рехнулась. Спит по четырнадцать часов в сутки, глотает снотворное как витамины… С ума сошла девчонка! — Она выключила терминал и вновь присела на край койки. — Что нам делать, Саша?

— А то я знаю, — растерянно ответил я.

— Но этого оставлять так нельзя, — решительно заявила Лина. Прежде чем я успел запротестовать, она перевернула Прайс на спину и стала энергично трясти её за плечи. — Ну, просыпайся! Вставай! Подъём!

Это потряхивание, да ещё пара сопроводительных пощёчин, возымели свой эффект. Кортни зевнула, раскрыла глаза и уставилась на нас мутным взором.

— Лина, кэп… В чём дело?

— Это тебя нужно спросить, — сказал я. — Ты пригоршнями ешь снотворное, постоянно дрыхнешь. Так же нельзя!

Глаза Прайс немного прояснились, и в них мелькнуло что-то похожее на злость.

— Почему нельзя? Это моё личное дело, как я провожу своё свободное время.

Я строго произнёс:

— Может, раньше это было твоим личным делом. Но теперь уже нет. Час назад была объявлена тревога, тебя вызвали на мостик — а ты продолжала спать.

Кортни испуганно ойкнула, отбросила в сторону одеяло — благо на ней была ночнушка консервативного фасона, призванная скрывать наготу, а не подчёркивать её, — и попыталась встать. Однако ноги плохо держали её, она присела на койку и прислонилась к плечу Лины.

— Можешь не торопиться, — сказал я. — Тревога отменена. Всё улажено.

— Вам нужно было громче будить меня, — заявила Прайс, оправдываясь. — Я бы проснулась и пришла.

— Ага, вот такая. Полусонная за пультом погружения.

— Я бы выпила стимулятор.

— Снотворное со стимулятором, это круто, — прокомментировала Лина.

Я сокрушённо покачал головой и спросил с мягким упрёком:

— Что ты с собой делаешь?

Кортни снова легла на кровать и тихо заплакала.

— Что я с собой делаю? — заговорила она сквозь слёзы. — Я?… Нет, кэп, это ты со мной делаешь! Ты… ты должен был вышвырнуть меня из команды ещё после первой экспедиции. Но ты взял меня и на Вавилон. Ты забавлялся тем, как девушка, на два года старше тебя, увлеклась тобой, словно сопливая малолетка. Ты жестокий, бессердечный эгоист… И ещё спрашиваешь, что я с собой делаю. Я убегаю в сон от собственных мыслей — вот что я делаю! Когда я не сплю, я думаю о тебе. И о себе. И о том, что мы можем погибнуть. Я умру, так и не узнав твоей любви… И вообще ничьей любви… Но тебе на это наплевать. — Перестав плакать, Прайс перевернулась на другой бок лицом к стенке. — Прошу вас, уйдите оба. Через пять часов у меня вахта. Я должна выспаться.