Даже когда Тоби разговаривал с лучшими друзьями, вопросы, которые они задавали, были не о нем.

– Не-а. – Но он все равно отвечал на эти вопросы. – Это было как падение Рима: сперва мало-помалу, а потом всё разом.

Сет кивал, изображая сочувствие, а у Тоби в голове колотился единственный вопрос: «Ты что, вообще меня не слушал?»

Тоби позвонил Карле, своему психотерапевту, с которой перестал встречаться, когда всё его внимание и время начали уходить на приложения для знакомств. Но на дворе стоял август, и оказалось, что Карла отправилась на остров, куда откочевывают все психотерапевты на лето. Бесполезная социальная психологиня из школы, как выяснилось, сейчас была еще бесполезней обычного, так как уехала с семьей на две недели в Адирондакские горы жить в палатке. Тоби позвонил в службу психологической помощи своей больницы, но ему сказали, что все психологи со специализацией на детях и подростках в отпуске до сентября. Вот что получается, когда целая отрасль медицины подвергается такому неуважению, как психология. Психологи стали сами писать себе законы; похоже, один из этих законов состоял в том, что в августе никому не позволяется иметь нервный срыв, а другой – что тут, блин, как в Европе, блин, и им позволено брать целый месяц отпуска.

А может быть, психологи, которые консультируют пары, не ездят в отпуск? Интересно, принимает ли еще клиентов тот психолог, которого они с Рэйчел тогда чуть не убили своим взаимным ядом. Может, позвонить ему и рассказать, что происходит с его пациенткой? Как же его звали? Доктор Джо? Да, это было года два назад, и Тоби умолял Рэйчел сходить к психотерапевту, а она, разумеется, видела в этом страшное оскорбление. А потом ни с того ни с сего вдруг согласилась. Тогда он еще не сомневался, что стоит Рэйчел увидеть собственный гнев и злобу со стороны, она обратится за помощью и они будут жить долго и счастливо. Но, кроме этого, он уже начинал подумывать, что, может быть, это последняя попытка, прежде чем он признает, что делу не помочь.

У психолога она врала, как обычно. «Он как будто мстит мне за то, что я содержу семью». «Я вынуждена на цыпочках ходить, и не дай бог мне упомянуть про свой успех; он обожает то, что мы покупаем на мои доходы, и ненавидит меня за то, что я столько зарабатываю». «Я с ним всегда ласкова. Когда он злится, он визжит и швыряется вещами, а я изо всех сил стараюсь сохранять хладнокровие. Я это делаю ради детей. Хорошо бы он хоть раз подумал о детях». От ее обвинений, от ее лжи ему становилось физически плохо. Но была ли это ложь? Или Рэйчел действительно верила в то, что говорила? Он бился как мог, но становилось ясно: в терапии для супружеских пар выигрывает тот из супругов, кто умеет сохранять хладнокровие. Ему хотелось плакать; хотелось грозить ей кулаками, пока она не согласится его выслушать. Пока они перекидывались обвинениями, Тоби перебивал ее на каждой фразе и пытался опровергнуть ее слова, хоть и понимал, что это плохая стратегия. Он чувствовал, что счет не в его пользу. Доктор Джо снял очки и вытер глаз, который слезился – вероятно, от плохо скрываемой усталости.

«Смотри, Рэйчел! – хотелось выкрикнуть ему. – Наш психолог сломался! Вот до чего мы ужасны! Отпусти меня наконец!»

Тоби женился на Рэйчел по многим причинам, и одной из главных причин было то, что она не сумасшедшая. Она была хорошенькая, милая (в то время), умная (так он думал) и тоже его любила. Но главное было то, что она не сумасшедшая. Тоби использовал слово «сумасшедший» не в качестве оскорбления. Он мне в этом поклялся, особенно после того, как пару раз назвал меня этим словом. То был всего лишь термин, обозначение определенной категории людей. Да, Тоби ценил мою эксцентричность и внезапность. И да, он не хотел бы жить с таким человеком. Он бы с удовольствием сходил поужинать с компанией, состоящей из сумасшедших людей. Но жить с ними он не стал бы. А теперь посмотрите. Посмотрите, как он влип.

Может, ему стоит пересмотреть свой взгляд на сумасшествие. Он воображал, что сумасшедшие женщины постоянно излучают иррациональность. У Рэйчел трудный характер, она никогда не стеснялась высказать свое мнение, но ее слова и поступки были всегда осмысленны, и Тоби был за это страшно благодарен. А теперь он задумался: что если она просто держала все это в себе, а теперь плотина не выдержала и начался потоп? Это имело смысл по закону притяжения противоположностей: он был до такой степени не сумасшедший, такой предусмотрительный и рациональный, что, конечно, его жена оказалась сумасшедшей. Иначе с чего бы ей так исчезать?

Я однажды написала рассказ – давно, когда мне впервые показалось, что я могу писать художественную прозу. Рассказ попал в какую-то антологию. Троих авторов из антологии попросили прочитать свои произведения вслух в книжном магазине «Барнс энд Нобл» в Аппер-Вест-Сайде. Тоби пришел на чтение. По его словам, он боялся, что больше никого не будет. И что вы думаете? Конечно, больше никого не было.

После Тоби спросил меня, не хочу ли я пойти выпить. Я тогда жила в Гринвич-Виллидж, в маленькой уютной однокомнатной квартирке на Бликер-стрит. Мы двинулись к метро, но проскочили вход на станцию. Я взяла Тоби за руку, оттащила его на Шестьдесят четвертую улицу и нырнула в дверной проем браунстоуна на уровне тротуара, чтобы раскурить косяк. Тогда я спала с редактором из журнала – пыталась стать его постоянной девушкой. Он все время оставлял у меня в квартире травку, и я впервые в жизни начала курить ее регулярно.

– Господи, Элизабет, – сказал Тоби.

– Это мое наслаждение, Тоби.

Мы шли молча еще с минуту.

– А рассказ хороший, – сказал Тоби. – Я всегда думал, что ты самая умная и самая остроумная из моих друзей. И еще – что ты никогда не раскроешь свой потенциал полностью.

– Ну спасибо, – сказала я.

– Правда, я тобой по-настоящему горжусь. Мне кажется, рано или поздно ты совершишь что-то замечательное.

Я вытащила сигарету. Тоби жестом попросил и ему дать одну. Он взял мой свитер, который я несла накинутым сверху на сумку, и обмотал голову наподобие тюрбана.

– Это чтобы она не учуяла, что от тебя пахнет дымом?

– Да не обретет никакой мужчина в тебе утешения, – сказал Тоби голосом Зловещей Нищенки.

Мы остановились.

– Потому что я совершенно чокнутая? – спросила я.

– Что? – переспросил он.

– Потому что я совершенно чокнутая, – повторила я.

– Ни фига себе. Ты никогда ничего не забываешь. Я был пьян. Это было десять лет назад. Я не то хотел сказать.

– А что же?

– Что я просто не переношу твои перепады настроения. И не могу нести за них ответственность.

– Ты никогда не нес ответственности за мои перепады настроения. И вообще ни за что мое. Мы с тобой всегда были просто друзьями.

Тоби молчал.

– Я рада, что ты в конце концов встретил абсолютно вменяемую женщину. Я рада, что все твои мечты осуществились. Твоя жена делает карьеру, у тебя отличная работа и большая квартира. Просто замечательно, мля. Я за тебя счастлива. Но в один прекрасный день ты поймешь: спасаясь от сумасшествия, ты сам не заметил, как потонул в чем-то скучном, предсказуемом, пресном и неумном.