Мы спрятались за стеной, но не успела осесть пыль, как снова открыли огонь из своего пулемета. Наверху мы услышали крик Порты, потом увидели, что он скользит вниз, как акробат, по водосточной трубе. Он побежал к станционному зданию, установил противотанковое ружье, встал за стеной на колени и выпустил снаряд по атакующим русским.

Действие на таком расстоянии оказалось фантастическим. В воздух полетело стрелковое оружие и человеческие конечности. Атакующие дрогнули, но несколько русских офицеров вдохновили солдат лозунгами из статей Ильи Эренбурга. Они приготовились к новой атаке.

Следующий снаряд просвистел, угодил в группу плотно сбившихся солдат и расшвырял их.

Порта усмехнулся нам, снял цилиндр и раскланялся, как циркач. Потом побежал со всех ног обратно к дому.

— Конфеты кончились, — крикнул он и стал карабкаться вверх по водосточной трубе.

Малыш высунулся из туалетного окна.

— Не заметил, шины у меня накачаны? Я, должно быть, поеду домой на велосипеде.

— Я дам тебе прищепки для штанин, — сказал Легионер и громко засмеялся.

Русские отошли за железнодорожную насыпь. Мы снарядили пулеметные ленты, готовясь к новой атаке.

Когда начался бой, обе девицы залезли по кровать. Теперь они вылезли, совершенно потрясенные.

— Что нам делать, если появятся русские? — спросила Грете. Штеге невесело засмеялся.

— Об этом нужно было думать, когда вы дезертировали.

— Ладно, но что нам делать?

— Быстро снимайте штанишки! — крикнул, входя в комнату, Порта.

— Наглец, ты еще хуже русских! — завизжала Грете.

— Конечно, моя кошечка, — засмеялся Порта. — Но у тебя скоро появится возможность сравнивать. Дядя Иван готовится к победе.

Он запустил куском колбасы в девиц, сидевших с жалким видом на кровати.

Малыш пил водку, сидя по-турецки на полу. Он сплюнул, вытер рот и повернулся к девицам.

— Кто из вас будет играть с Малышом в диких животных? Само собой, я заплачу, — добавил он и бросил на кровать кредитку в сто марок. — Купите себе чулки или розовую воду.

Девицы яростно уставились на него. Порта засмеялся.

— Малыш, ты возбуждаешься!

Малыш кивнул.

— Ну да. Мы не каждый день сражаемся в любовном гнездышке. Девочки, готовы для Малыша? Тебя обслужат потом.

И, указав на Порту, поднялся.

Малыш наклонился над Грете и хотел поцеловать ее. Та вырвалась и истерически завопила:

— Совсем как русские!

— Не совсем, — цинично улыбнулся Штеге. — Недостает одной мелочи.

— Я предпочту русских этому гнусному животному! — крикнула она.

— Твое желание исполнится! — крикнул Штеге и бросил в окно гранату. — Вот они!

Поднялась яростная пальба. Русские теперь почти достигли дома. Захватили наш миномет.

— Танки!

Из-за железной дороги показалась широкая башня Т-34.

Лейтенант Хардер крикнул с первого этажа:

— Пошли, попытаемся достичь обрыва позади нас. Займем там новую позицию. Захватите раненых!

— Ну, девочки, спускайтесь и целуйтесь с Иваном, — сказал Порта. — Или надевайте шиповки, потому что бежать будем со всех ног!

Под прикрытием пулемета Легионера мы вышли из дома. Перемазались кровью, вытаскивая раненых из окна туалета.

Штеге обратился к девицам, стоявшим посреди комнаты:

— Что намерены делать?

— Пойдем с вами, — ответили они.

Девиц быстро опустили в задний двор, там их приняли Старик и Хайде.

— Что за черт? — выкрикнул Старик. — Вы там, наверху, сидели с женщинами!

— Да, они играли в прятки с «охотниками за головами»! — крикнул в ответ Штеге.

Порта и Малыш наткнулись на троих русских, Которые после короткой стычки сдались.

Один из них, сержант, сказал с чувством:

— Проклятая война!

— Не знал этого раньше? — ответил Порта. — Нам это давно известно.

— Проклятье, — выругался Легионер и побежал, сгибаясь под тяжестью пулемета. Вокруг него засвистели пули.

Грете неожиданно вскрикнула. Из раны в горле у нее хлынула толстая струя крови.

Малыш обернулся.

— Проглотила что-то несъедобное.

Он схватил Труде, вскинул на плечо и побежал, поднимая пыль громадными сапожищами.

— Quel malheur![78]— выругался Легионер и принялся взбираться, как обезьяна, на обрыв, который почти вертикально высился над лагерем отдыха.

Русские ринулись вперед с неистовыми криками: «Ура!»

Порта был на полпути к обрыву; он поддерживал раненого, ему помогал эсэсовец. Огонь русских вынудил их бросить этого человека. Он с глухим стуком шлепнулся на дорогу.

Штеге и я палили из ручных пулеметов, не подпуская противника, пока Легионер устанавливал на обрыве крупнокалиберный пулемет.

Казалось, прошла целая вечность, пока мы не услышали наверху злобный стук: Легионер выпустил по русским первую очередь.

Штеге поднялся. Пока он влезал на обрыв, я получил сильнейший удар в живот. В глазах у меня потемнело, я почувствовал, что падаю в бездонную пропасть. Увидел, как Малыш передал Труде Порте. Потом все исчезло.

Когда пришел в себя, все тело терзала невыносимая боль. Наверное, я кричал.

Взрывались гранаты. Пули летали разозленными осами. Шипел, изрыгая красную струю, огнемет. По барабанным перепонкам били крики и вопли.

Надо мной нагнулся перемазанный кровью и пылью Старик. Взвалил меня на плечо, как мешок муки, и с помощью Малыша побежал к обрыву.

В меня попала еще одна пуля. «Пробито легкое», — пронеслось в голове. И мне показалось, что вот-вот я задохнусь.

КОНЕЦ