этой столько же, но я пролистал – они разбавили ее страницами из других книг: валлийской поэзией и всякой всячиной, чтобы по толщине она была такой же. Ну, и она того же цвета и размера. – Он оттянул лацкан, чтобы показать нам угол темно-красного кожаного переплета, с виду весьма потертого и растрескавшегося. – Похоже, они давно это задумали.

Я в очередной раз взглянул на Харриса, который только что одним глотком опустошил трехпинтовый стакан. Интересно, была ли его беспечность подлинной, или он просто хорошо притворялся.

– Если это манускрипт четырнадцатого века, – сказал я, – то храниться он должен в старом читальном зале – в библиотеке Хамфри, как ее называют.

Я достал записную книжку и принялся чертить примитивную схему здания: четырехугольный двор в окружении зданий, которые с западной стороны соединялись с Т-образным крылом.

– Это западное крыло и есть библиотека Хамфри, – сказал я. – Библиотечные каталоги и картотеки находятся здесь, – я нарисовал маленький квадратик у самого входа в крыло Хамфри, – прямо перед столом библиотекаря. Поскольку у нас уже есть название книги, найти учетную карточку будет нетрудно.

Макгрей одобрительно кивнул:

– Ты хорошо все помнишь, Перси.

– Да, я провел там за чтением бесчисленное количество часов. Я лишь надеюсь, что за последние десять лет там все не сильно изменилось.

– Есть идеи, как нам попасть внутрь?

Прежде чем ответить, я сделал большой глоток кларета.

– Гм… возможно, нам придется… импровизировать.

Пришел черед Макгрея недоуменно хлопать глазами.

– Чего?

Я кашлянул.

– Мы не сможем проникнуть туда через главный вход – помимо того, что он у всех на виду, это еще и крепкие дубовые двери с засовами и замками величиной со ступню Харриса.

– А какие еще есть варианты? – подгонял Макгрей.

– Можем попасть туда с южной стороны. Там есть боковой вход – тоннель, по которому завозят и вывозят тележки с книгами, мебель и тому подобное. – Я отметил его пунктирной линией. – Там только кованые ворота с цепью.

– Предлагаешь ее перепилить?

– Нет, но пока мы ехали сюда, я вспомнил дело, над которым работал несколько лет на…

– Треклятая Милашка Мэри Браун?

– О, заткнись, будь добр! Нет. Ограбление ювелирной лавки на Риджент-стрит. Грабители перекусили одно из звеньев цепи на двери черного хода, вошли внутрь, поживились драгоценностями, а уходя, сомкнули рассеченное звено обратно. Хозяин лавки вызвал нас лишь потому, что пропало несколько вещей. Это я догадался, как они проникли внутрь. – Я посмотрел на Харриса. – Думаю, мы тоже могли бы воспользоваться грубой силой, которая есть у нас в распоряжении.

Тот горделиво кивнул.

– Для этого нам понадобятся крепкие кусачки для металла, – сказал Макгрей. – Достать их нетрудно. Так мы попадем во двор. А дальше что?

Я вздохнул.

– Вот тогда-то и нужно будет импровизировать. Там есть несколько дверей, но я точно знаю, что все они запираются на ночь. И все они дубовые, на засовах – кроме той, что ведет в крыло Хамфри.

– Из чего она?

Я фыркнул:

– Из стали. Это сделано для защиты старейших манускриптов в случае пожара.

– Ох, боже правый! – Макгрей откинулся и спрятал лицо в ладонях. – Неудивительно, что ведьмы хранят там свои самые ценные заклинания.

– Возможно, там есть окно, сквозь которое мы могли бы проникнуть внутрь, – сказал я, глядя на свою схему, – или проход, или даже старая труба отопления. Но, как я уже сказал, нам придется искать нечто подобное на месте. Я много там шнырял, будучи студентом, но никогда не искал способ проникнуть туда тайком.

Макгрей фыркнул:

– Я ожидал от тебя большего.

– У нас будет предостаточно времени, чтобы разобраться, – сказал я. – Сейчас декабрь, значит, библиотека закрывается в три.

– В три?!

– Да. Там запрещено любое освещение. И свечи, и масляные лампы, и…

– В сраной библиотеке запрещено освещение?

– Там тысячи легковоспламеняющихся книг, деревянные балки и полы, которые рассохлись за сотни лет. Кто-то подсчитал, что в случае пожара это место выгорит дотла меньше чем за полчаса.

– Погоди, Перси, но мы-то возьмем с собой свечи, правда?

– О, разумеется.

Макгрей медленно подался вперед, взял стакан и с сомнением посмотрел на меня.

– В таком случае держать их буду я, – сказал он. – На твои руки-крюки нет надежды, даже когда обе здоровы.

Я не успел возмутиться, ибо со стороны входа донесся гвалт. Пятеро юных студентов Оксфорда, все лощеного вида и заметно навеселе от бренди, ввалились внутрь, а за ними вошли их утомленные слуги, которые волокли гору чемоданов и дорожных сундуков. Дикий гогот юнцов прервал историю о привидениях, которую рассказывал у камина какой-то старик, грязь с их ботинок разлетелась по полу, а их внушительных размеров грейхаунд, столь же надменного вида, как и его владельцы, прямым ходом отправился к лучшему месту возле огня.

Хозяин гостиницы засуетился вокруг них – те уже расселись за столом и принялись кидаться друг в друга булочками.

– Ты был таким же, как эти черти? – спросил Макгрей, сморщив нос так, будто кто-то окунул его лицом в выгребную яму.

Я покачал головой, отказываясь верить, что когда-то и сам был столь же ребячлив. И тут меня осенило.

– Нам нужна другая одежда, – пробормотал я.

– Что? – удивился Макгрей.

– Для Оксфорда у нас слишком экстравагантный вид, – сказал я, бросив взгляд на татуированную голову Харриса. – Даже если мы всего одну ночь там пробудем. Нам стоит подумать о…

Слова мои потонули в оглушительном взрыве смеха. Обернувшись, мы увидели, что юный слуга растянулся на полу, рухнув прямо на груду чемоданов. Один из студентов подставил ему подножку, и теперь этот надменный говнюк в белом костюмчике кидался в бедолагу хлебными крошками.

Макгрей неприязненно сощурился.

– Угу, – сказал он. – Нам нужно слиться с пейзажем.

Подкупить хозяина гостиницы и рассерженного парнишку-слугу (который приходился тому сыном) оказалось нетрудно. Они позволили нам порыться в сундуках тех студентов, и мы с Макгреем обзавелись достаточным количеством чистой одежды. Хозяин также продал нам огромные кусачки для металла, которые его сын притащил с конюшни (интересно, для чего они их использовали?..).

Следующим утром – я наконец-то выспался и побрился – мы были готовы отправляться на дело.

Макгрей в темно-сером костюме, который почти чудом пришелся ему впору, выглядел почти как приличный человек. Почти.

Он заметил мой оценивающий взгляд, когда мы шли к коляске.

– Ну чего? – спросил он.

– Даже без отросшей щетины и тартана ты выглядишь недостаточно степенно для Оксфорда. Если кто-то спросит, скажем, что ты мой лакей.

– Ну уж нетушки!

– А твой говор – боже! Лучше вообще помалкивай. Мы всегда можем сослаться на то, что ты немой или умственно отсталый.

Макгрей открыл