И вдруг ни с того ни с сего ей вспомнились откровения Максвелла. Это сразу остановило поток слез. Заметив это, Колин вытянул полу рубашки из брюк и отер Ариадне щеки. Довольно долго она смотрела ему в лицо.

Оно было красиво, даже в обрамлении черных волос, хотя она, конечно, предпочитала видеть их белокурыми.

Ариадна судорожно вздохнула.

— Почему ты не сказал мне?

Это вырвалось само собой, и Колин удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем идет речь.

— О том, что ты был капитаном, о другой своей жизни.

Колин сразу отстранился и даже отступил на шаг. Настороженное выражение появилось на его лице.

Ариадна схватила безвольно висящую руку и сильно сжала. Колин отвернулся.

— Так ты знаешь?

— Максвелл рассказал, но лучше бы это сделал ты.

— Он сказал тебе все?

— Думаю, что да.

— И что же? Я был прав, что ты сразу меня разлюбишь, когда узнаешь правду?

Не дожидаясь ответа, он с тихим вздохом опустился на сено, вытянул травинку и принялся терзать ее. Ариадна уселась рядом, намеренно разложив юбки так, чтобы они открывали лодыжки.

— Знаешь что, Колин Лорд? В жизни я не встречала человека такого большого ума… и такого наивного глупца одновременно!

Колин смотрел на ее лодыжки. Он поднял взгляд и с недоуменным видом уставился на нее.

— Да-да, ты наивный глупец, если думаешь, что твой прошлый проступок может оттолкнуть женщину!

— В числе обвинений было и неподчинение приказу, но не это главное. Главное то, что из-за моей глупой бравады погибло вдвое больше людей и оба корабля.

Ариадна придвинулась и положила руку ему на плечо.

Она не пыталась подыскать слова утешения. Нужно было не утешать, а разобраться раз и навсегда.

— Послушай, ты не первый, чьи добрые намерения не увенчались успехом. Что же, выходит, человек должен рассчитывать каждый свой шаг и, если риск хоть немного превышает разумный, просто отступать? Что же тогда будет с миром, Колин? В моих глазах ты был полностью прав, когда бросился на помощь гибнущим людям, и я люблю тебя за это ничуть не меньше!

— Ветер был слишком силен тогда, — в задумчивости произнес он, разглядывая травинку. — Адмирал Грэм жестами приказывал мне уйти, это видели все младшие офицеры, потому что не один бинокль был направлен на гибнущий фрегат. Адмирал знал, что ничего не выйдет, и думал о людях, которые погибнут в бесплодной попытке спасти своих товарищей. Я должен был подчиниться… но не… не мог! Я слишком уважал его, я им восхищался! После Нельсона это был самый блестящий адмирал королевского флота!

Девушка молча прилегла щекой на свою руку у него на плече. Что тут можно было сказать?

— Глубоко в душе я тоже знал, что фрегат обречен. И все же шанс был! Я приказал приготовить буксирный канат… — Воспоминания омрачили лицо Колина, глаза его были полуприкрыты, брови сдвинуты. — Матросам удалось зацепить «кошкой» за поручни, но ветер был слишком, слишком силен…

Недолгое молчание тяжело повисло между ними.

— Что я могу еще сказать? Буксирный канат лопнул.

Просто лопнул, черт его возьми, как обычный трос! От этого корабли разбросало в стороны. Фрегат сразу сел на рифы и пошел ко дну в считанные минуты, мой корабль вскоре последовал за ним, поскольку не удалось сразу справиться с управлением. Части экипажа удалось спастись, но многие погибли. Если бы я подчинился приказу, многие остались бы в живых. — Тяжелый вздох приподнял грудь Колина, и он обратил к Ариадне печальный взгляд, в котором было что-то вроде вызова. — Если бы я мог заново прожить свою жизнь, Ариадна, я поступил бы точно так же.

Она молча накрыла его руку своей. Колин отвернулся.

— Я бы ни за что не оставил адмирала на произвол судьбы…

— Но он потом оставил тебя! — воскликнула девушка, чувствуя внезапную ненависть к человеку, который впоследствии и не подумал ответить добром на добро и спасти карьеру Колина.

— Ты ошибаешься, Ариадна. Сэру Грэму покровительствовал сам адмирал Нельсон, пока был жив. Это был благородный человек большого ума. Вопреки тому что я нарушил его приказ, он был на моей стороне во время трибунала. Если кто и был способен спасти мою карьеру, так только он. Видит Бог, он сделал все что мог! — Колин наконец отбросил травинку и мрачно обвел взглядом сеновал, словно только теперь вспомнил, где находится. — Но что бы он ни говорил, какие бы доводы ни приводил в мою защиту, это не могло пробить упрямство высшего командования. Факт оставался фактом: капитан нарушил приказ и этим погубил лучший корабль королевского флота. Не просто один из них, а флагман!

— О, Колин!

— Одним словом, приговор был вынесен, и впоследствии мне оставалось только круто изменить свою жизнь.

Надо было на что-то жить, а я из гордости не пожелал просить поддержки у отца. Довольно было и того, что я опозорил его имя. Я перебрался в Лондон, еще не зная того, чем займусь. Однажды я увидел, как кэбмен бьет свою лошадь — старого мерина вроде Грома, — и вмешался, а потом выкупил старика Нэда. В тот день я понял… понял свое предназначение, если можно так сказать.

Животные и раньше доверяли мне, поэтому показалось естественным сделать для них все, что удастся. Возможно, спасая их жизни, я тем самым пытался возместить те, что прервались на войне с моей помощью.

— Ты спас многих?

— Да. И еще больше выздоровело благодаря мне. И я нисколько не стыжусь избранного ремесла, Ариадна. — Он помолчал. — Ну вот, теперь ты и в самом деле все знаешь.

Знаешь, что я не мог сделать тебе предложение до тех пор, пока все не расскажу. Но я боялся, Ариадна! Боялся, что ты отвергнешь меня и, что еще хуже, пожалеешь!

— Я люблю тебя, Колин.

— А как насчет будущего? Ведь брак с ветеринаром навсегда закроет тебе дорогу в высшее общество, не говоря уже о том, что ветеринар этот — и сам изгой. Я никогда не смогу обеспечить тебе роскошную жизнь, такие вот наряды и все остальное…

— Колин!

Он запнулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Наряды! Боже мой, о чем ты говоришь! Ты думаешь, что наряды и в самом деле так важны? Что меня волнует мнение людей, которые способны повернуться ко мне спиной только за то, что я связала жизнь с тем, кого люблю?

Что меня прельщают деньги — хотя, видит Бог, у меня их достаточно, чтобы разодеть в шелка и бархаты половину Англии! Все это кажется таким далеким, таким нестоящим теперь, после единственного и самого важного приключения в моей жизни. Я многому научилась, Колин. Это были самые счастливые дни. Поля, рощи, ветер в лицо, пение птиц по утрам, восход и закат — я знаю теперь, что ценю это больше, чем глупую суету напыщенных и пустоголовых людей из общества. У меня есть ты, я люблю тебя, и мне совершенно все равно, ветеринар ты или маркиз!