Зрители, преодолевавшие большие расстояния, чтобы посмотреть общегреческие состязания, также не были простыми людьми, которым, скорее всего, были доступны торжества, проводившиеся в тех городах, где они жили. Слова о том, что в эпоху классики миры атлетов и аристократов из разных греческих городов совпадали, справедливы. Атлетам из разных городов были свойственны общие вкусы, которые не разделяли представители низших слоев населения из собственных городов. У эгинского борца мог быть тренер-афинянин, также происходивший из высших слоев общества, несмотря на то что отношения между этими двумя городами стремительно ухудшались, что впоследствии вылилось в катастрофическую для Эгины войну. Но эти межгосударственные отношения не оказали ощутимого влияния на политику. Социальные контакты могли бы заставить греков почувствовать себя единым народом, но не сумели помешать эллинским городам сражаться друг с другом. Игры продолжали играть важную роль в жизни греков на протяжении всего времени существования древнегреческой цивилизации, ведь не случайно в эпоху эллинизма игры и гимнасии получили повсеместное распространение как характерные черты древнегреческой культуры. Но со временем греческие атлеты все больше превращались в профессионалов – тенденция к этому прослеживалась уже в V в. до н. э.

Наследие того стимула, который аристократия ранних периодов дала развитию искусства и поэзии, просуществовало дольше. Обрывки стихов, имеющиеся в нашем распоряжении, представляют собой лишь малую толику того, что было создано в древности, но вкупе они составляют корпус, объема которого достаточно для того, чтобы понять: авторские стихи, пришедшие на смену лишенному авторства эпосу, писались представителями аристократии (а иногда для них) и выражали их чувства. Возглавляет список этих поэтов живший в середине VII в. до н. э. ожесточенный и влиятельный Архилох с острова Парос, отправившийся в качестве поселенца на остров Фасос и сражавшийся против фракийцев. Критики считали его скорее бунтовщиком, чем типичным представителем аристократии, но в настоящее время становится все понятнее, что такая точка зрения сложилась в результате неправильного понимания его стихов, вызванного отчасти тем, что в большинстве из них фигурирует не сам поэт, а абстрактный лирический герой. Поэзия, посвященная личным чувствам, вышедшая из-под пера митиленской поэтессы Сапфо, писавшей примерно в 600 г. до н. э., всецело принадлежит к миру аристократов, как и произведения ее современника Алкея.

Представители того же слоя общества создавали лирические произведения, предназначенные для хора, исполнявшего их во время религиозных и других церемониальных событий. Благодаря удачному стечению обстоятельств до нашего времени сохранился большой фрагмент одной из песен Алкмана, вероятно лидийца, происходившего из Сард, жившего в конце VII в. до н. э., предназначенных для девичьего хора, в состав которого входили высокородные спартанские девушки, а также другие отрывки из его сочинений, свидетельствующие о том, что в Спарте в его время не царила лишенная изящества суровость. Оды, написанные Пиндаром в честь победителей атлетических состязаний, представляли собой стихотворные произведения, предназначенные для широкого круга слушателей и читателей, но написанные для частных покровителей. Помимо этого, в нашем распоряжении имеется еще один жанр стихотворных произведений – назидательные, или увещевающие, элегии. Начало ему было положено, очевидно, в Восточной Греции Каллином из Эфеса, увещевавшим своих сограждан противостоять набегам, которые киммерийцы предпринимали в VII в. до н. э. Свое продолжение этот жанр нашел в сочинениях Тиртея, призывавшего спартанцев активнее бороться против мессенцев. К нему также относятся стихотворения, в которых афинянин Солон высказал жителям Афин свои идеи, а затем оправдывал проведенные им реформы. Тонкостенная древнегреческая керамика, начиная с больших афинских сосудов, выполненных в геометрическом стиле и служивших погребальными дарами, и продолжая многочисленными часами, кубками и другими керамическими изделиями, изготавливалась для представителей высших слоев общества. Это многое говорит о характерной для их домов обстановке и организации жизни, а также об их социальных привычках (наир., илл. 22, 26). Скульптурные изображения, передававшиеся в храмы, создавались по заказу отдельных лиц не реже, чем всего города, и ни одно из них не было сделано для бедняка. Конечно, существовали менее качественная керамика, предназначавшаяся для простых людей, и более грубые скамеечки и другие предметы мебели, как и народная поэзия, произведения которой они пели во время работы и в других случаях (хотя датировать дошедшие до нашего времени сочинения очень непросто). Но искусство, известное нам лучше всего, существовало для знати, и сквозь нее проглядывает более разнообразная роскошь, к которой они сумели приобщиться в конце VIII в. до н. э. Открывшиеся им новые возможности стали основой для жадности и притеснения, которые привели к середине VII в. до н. э. к столь большому числу переворотов.

Переворот подразумевал возникновение временных и локальных трудностей, но в целом жизнь представителей аристократии шла своим чередом. Игры и выезды на охоту продолжались, в искусстве и поэзии не произошло резких перемен. Практически все тираны, являвшиеся действующей силой переворотов, обладали знатным происхождением, а значит, вкусами и привычками, характерными для других представителей этого социального слоя. Получив в распоряжение ресурсы всего города, они ударились в роскошь, недоступную ни одному другому знатному семейству. Тираны строили храмы и фонтаны, организовывали празднества, покровительствовали поэтам и художникам. Но важным изменением стало появление очень богатых центров, поддерживавших искусство, затмевавших все остальные; это был небольшой шаг от покровительства со стороны единоличного правителя города к покровительству со стороны самого государства как сообщества людей. Во многих случаях тираны, очевидно проводя намеренную политику, поддерживали общегреческие торжества в ущерб празднествам, посвященным культу, связанному с тем или иным знатным семейством, и в конечном итоге тиран полностью менял ситуацию, переводя все внимание людей на себя и упраздняя в городе празднества. Другой важной переменой, произошедшей в этот переходный период, стало изменение в составе самого верхнего слоя общества. Не вдаваясь в подробности, следует сказать, что он превратился из сообщества людей, основным критерием к отнесению к которому было право рождения, в то, где большее внимание уделялось богатству.

Подробно рассказать об этом непросто. К примеру, в нашем распоряжении имеются сведения лишь о немногих людях, живших в VIII и VII вв. до н. э., и мы не в силах определить, когда именно стали появляться новые имена. Авторы источников, жившие в древности, не пытались анализировать, кем были сторонники тиранов, или сообщать нам о том, что происходило в каждый день его пребывания у власти. Их больше интересовали его моральный облик, способность проявлять снисхождение, подозрительность и жестокость, то, что он полагался на деньги и наемников больше, чем на добрую волю своих подданных, и, конечно, многие тираны создавали богатую почву для подобных проповедей. Если античные авторы и упоминают друзей и слуг тирана, то делают это лишь для того, чтобы назвать их лицемерами и льстецами. Что касается противостояния тирану, то, если речь не