– Что вы имеете в виду? – прошептала она.

– Констанс назвала свою временную слепоту очень раскрепощающей. – Себастьян шагнул к ней. – Признаться, она оказалась права. Я никогда не посмел бы поцеловать вас в тот первый раз, если бы не темнота.

– Никогда? – Абигайль была очень удивлена.

– Ну… – Губы Себастьяна тронула озорная усмешка. – Не в тот день.

– Порой я чувствую себя в долгу перед леди Констанс. – Абигайль взяла скандальную брошюру в руки и открыла ее, выбрав первый попавшийся отрывок. – «В своих, признаться, весьма фривольных приключениях я никогда не испытывала такого неодолимого желания. Отсутствие света только усилило чувствительность моей кожи к прикосновениям, а мой слух обострился, ловя каждый его вздох и движение», – прочитала она вслух. – Возможно, нам следует погасить лампу…

Себастьян пересек комнату и забрал у нее брошюру.

– Достаточно. Мне не нужны подсказки. – Он повернулся к разгоревшемуся камину и бросил брошюру в огонь. – Я мог бы сам написать не менее увлекательные рассказы, не говоря уже о мыслях и желаниях, которые вы возбуждаете во мне.

– Правда? – удивилась Абигайль, оторвав взгляд от горящей брошюры. – Вы могли бы написать нечто подобное?

Себастьян улыбнулся.

– Только для вас. – Он коснулся ее запястья. – Любовь моя, – начал он, скользя пальцами вверх по ее руке. – Мне так много хотелось сказать вам с момента нашей встречи! Боюсь, большая часть услышанного заставила бы вас краснеть, – он ухмыльнулся в ответ на ее смущенную улыбку, – но, надеюсь, я сумею доставить вам удовольствие без лишних слов.

– Неплохое вступление. – Абигайль попыталась повернуться, когда он зашел ей за спину, но Себастьян остановил ее, положив ладонь ей на бедро.

– Еще бы, – шепнул он, нежно перекинув волосы Абигайль через одно плечо. – Ведь это ода вашей красоте, вашему очарованию, вашему милосердию. На чем я остановился? Ах да. – Он запечатлел на ее шее, там, где начинались волосы, медленный поцелуй. – С того вечера, когда мы встретились, вы не покидали моих снов. Вы ворвались в мою жизнь, как комета, ослепив меня с первого взгляда и покорив мое сердце, недосягаемая и прекрасная. И тем не менее я оказался достаточно безумен, чтобы вообразить, будто вы обратите…

– Вы никогда не были безумны, – возразила Абигайль, содрогнувшись, когда он принялся расшнуровывать лиф ее платья, то натягивая, то ослабляя шнуровку. Это было так мучительно приятно, что ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Не в общепринятом смысле, – уточнил Себастьян, прежде чем продолжить. – Даже если ваша близость сводила меня с ума, я был рад этому. Но находиться вдали от вас было пыткой, которую я не мог выносить. – Он спустил лиф платья с ее плеч, и Абигайль запрокинула голову, подставив шею его губам, пока его пальцы возились с тесемкой, стягивающей вырез ее сорочки. – Какая прекрасная, – прошептал Себастьян, обдавая горячим дыханием ее шею. – Само совершенство!

– И нетерпеливая! – Абигайль высвободила руки из рукавов и дернула за конец тесемки, развязав узел. Ей не терпелось избавиться от белья и ощутить прикосновения любимого к обнаженной коже.

На этот раз Себастьян не стал противиться. Он спустил сорочку с плеч Абигайль и накрыл ладонями округлости ее груди, вначале легко, затем крепче. Его пронзила дрожь.

– Абигайль, – шепнул он охрипшим от желания голосом.

Она повернулась в его объятиях и положила руки ему на плечи.

– Я люблю тебя, – выдохнула она, потянувшись к его губам.

Себастьян пылко откликнулся на поцелуй, одной рукой прижимая Абигайль к себе, а другой расстегивая крючки ее корсета. А затем, почти не отрываясь от ее губ, снял с нее остальные предметы одежды.

Сердце Абигайль учащенно билось. Расставаясь с каждой деталью одежды, которую снимал с нее Себастьян, ее плоть, казалось, становилась все более нежной и чувствительной. К тому времени, когда Абигайль осталась до пояса в одной сорочке и чулках, она чувствовала себя как в лихорадке, сгорая изнутри, кожа ее покрылась мурашками, как от озноба. Она инстинктивно потянулась к Себастьяну.

– Замерзла? – Он заключил ее в объятия, уткнувшись носом в ее ухо.

– Вообще-то нет. – Она скользнула ладонями по его груди, ощущая тяжелые удары его сердца и играя с кончиком его галстука. – Я никогда не видела обнаженную грудь мужчины…

– А ты бы хотела?

Абигайль кивнула, вспыхнув. Себастьян не заставил себя упрашивать, сбросив с плеч сюртук, и развязал узел галстука. Чувствуя себя очень дерзкой и смелой, Абигайль начала расстегивать пуговицы жилета, и через считаные минуты он оказался на полу вместе со скомканным галстуком. Бросив на возлюбленную еще один долгий взгляд, Себастьян расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и стянул ее через голову.

– Боже, – прошептала Абигайль, завороженная видом гладкой кожи Себастьяна, чуть более светлой, чем его лицо, с легкой порослью темных волос. У него была стройная фигура, но с рельефными мускулами, какие она видела на классических статуях. Ее взгляд поймал игру мышц на его предплечье, когда он отбросил свою рубашку. Он казался таким мощным, что у Абигайль чесались кончики пальцев от желания коснуться его. – Ты очень красивый, – вырвалось у нее. – И совсем не калека…

– Ты еще не видела моего колена. Но я и вправду был калекой. – Себастьян взял ее руку и прижал к своей груди, чуть выше сердца. – Пока ты не спасла меня, вернув к жизни.

– Я не делала ничего подобного, – мягко сказала она. – Ты сам избегал общества и сам решил отказаться от своего одиночества.

– Но только потому, что в моей жизни появилась ты, дорогая, – возразил он. – Только ты могла вытащить меня из моей раковины. Я не могу выразить, сколько живости и счастья ты вдохнула в меня, тогда как мне нечего предложить тебе…

– Чепуха. – Абигайль положила ладонь на грудь Себастьяна, упиваясь теплом его кожи. – Мы с тобой похожи. Будь я на твоем месте, я реагировала бы точно так же на все несправедливости, которые тебе пришлось вынести. Мы оба склонны к одиночеству и в то же время оба хотим, чтобы рядом был кто-то близкий. Тот, кто оценит давно затерянный грот или дорогую сердцу книгу. – Она бросила на него взгляд из-под ресниц. – Кто разделяет наши чувства и желания, пусть даже не слишком высокоморальные…

Мускулы под ладонью Абигайль напряглись. В глазах Себастьяна сверкнуло пламя.

– Пожалуй. – Он ослабил тесемку, продетую в горловину сорочки, и потянул. – Мое единственное желание показать тебе все чувственные наслаждения, которые ты жаждешь. – Сорочка соскользнула с ее бедер, уступая его нежному, но неумолимому жесту.

– Откуда ты знаешь, что я жажду чувственных наслаждений? – Абигайль попятилась и переступила через сорочку, упавшую на пол. Себастьян приподнял бровь, заставив ее покраснеть. – Я не леди Констанс, знаешь ли.

– Знаю, – сказал он, заключив ее в объятия. – Тебе нужна любовь, а не просто наслаждения. – Он поцеловал ее, и Абигайль чуть не растаяла от пьянящей смеси любви и страсти, которые он вложил в этот поцелуй. Кончик его языка играл с ее языком, дразня, требуя и соблазняя. Она едва заметила, как Себастьян подхватил ее на руки и понес к кровати.