– Что побуждает вас так думать? – хрипло вопросил Каррадос. – Это невозможно!

– Невозможно? Почему, будьте любезны?

– Потому что лорд Роберт… лорд Роберт не был… это немыслимо… у вас есть какие-то доказательства того, что он был шантажистом?

– Вторая возможность: лорд Роберт выявил личность шантажиста и был убит прежде, чем успел кому-то ее открыть.

– Вы так утверждаете, – задыхаясь, проговорил Каррадос, – но у вас нет доказательств.

– Прошу вас, сэр, пока принять, что, по нашему убеждению, дело покоится на одной из этих двух альтернатив.

– Я не претендую на то, чтобы быть детективом, мистер Аллейн, но…

– Одну минуту, сэр, с вашего позволения. Я хочу, чтобы вы сейчас мысленно вернулись вместе со мной в тот день, около восемнадцати лет назад, когда вы на машине отвезли леди Каррадос в деревеньку под названием Фальконбридж. Тогда вы еще не были женаты.

– Я часто возил ее за город в те дни.

– Вам будет нетрудно вспомнить тот случай. Это было в тот день, когда капитан Пэдди О’Брайен попал в аварию.

Аллейн сделал паузу. В ярком свете лампы он видел, как блестят на лице Каррадоса капельки пота.

– Так что? – спросил Каррадос.

– Вы помните тот день?

– Герберт, – вмешалась леди Каррадос, – конечно же, ты помнишь.

– Помню, да. Но я не вижу, при чем тут…

– Прошу вас, сэр! Через минуту все будет ясно. Вы помните?

– Естественно.

– Вы помните, что капитана О’Брайена сначала отнесли в дом викария, а оттуда «скорая помощь» увезла его в больницу, где он умер несколько часов спустя?

– Да.

– Вы помните, что после его смерти ваша нынешняя супруга очень переживала из-за исчезновения некоего письма, которое, по ее мнению, было при капитане О’Брайене?

– Об этом у меня не сохранилось воспоминаний.

– Позвольте мне помочь вам. Она говорила, что он, вероятно, держал письмо в кармане, откуда оно, должно быть, выпало, и что ей очень хотелось бы найти его. Я прав, леди Каррадос?

– Да… совершенно правы.

Голос ее прозвучал негромко, но твердо. Она смотрела на Аллейна с выражением потрясения и недоумения.

– Вы спрашивали сэра Герберта, наводил ли он справки повсюду относительно пропавшего письма?

– Да.

– А вы помните, сэр Герберт?

– Кажется… я… что-то припоминаю. Все это было весьма огорчительно. Я старался оказать посильную помощь; надеюсь, я чем-то помог.

– Вам удалось найти письмо?

– Я… кажется, нет.

– Вы уверены?

Тоненькие струйки пота побежали по обеим сторонам его носа на чудесные усы.

– В достаточной степени уверен.

– Вы помните, как сидели в своей машине около больницы, пока леди Каррадос была с капитаном О’Брайеном?

Каррадос долгое время не отвечал. Потом повернулся на стуле и обратился к безмолвной фигуре под зеленой лампой.

– Не вижу никаких внятных оснований для этой странной процедуры. Она крайне огорчительна для моей жены, а меня, сэр, признаюсь, поражает – как чертовски оскорбительная и находящаяся вне полномочий вашего ведомства.

– Я так не думаю, сэр Герберт, – возразил помощник комиссара. – Я, знаете ли, советую вам ответить мистеру Аллейну.

– Должен вам сообщить, – начал Каррадос, – что я – близкий друг вашего начальника. Он еще услышит об этом.

– Надеюсь, что так, сэр, – ответил помощник комиссара. – Продолжайте, мистер Аллейн.

– Леди Каррадос, – спросил Аллейн, – вы действительно оставили сэра Герберта в машине, когда пошли в больницу?

– Да.

– Да. Ну а теперь, сэр Герберт, помните ли, как, пока вы там ждали, к вам подъехала на велосипеде школьница лет пятнадцати?

– Как, черт подери, могу я через восемнадцать лет помнить какую-то школьницу на велосипеде?

– Всего лишь потому, что она передала вам то письмо, о котором мы сейчас говорим.

Эвелин Каррадос издала сдавленный крик. Она повернулась и посмотрела на мужа, как если бы видела его впервые. Он ответил ей одним из самых необычных взглядов, какие Аллейну случалось видеть: обвинение, унижение, даже нечто вроде торжествующего страдания – все соединилось в этом взгляде; это было лицо злобного мученика. «Маска ревности, – подумал Аллейн. – Нет ничего более жалкого и унизительного. Боже, если я когда-нибудь…» Он отогнал эту мысль и снова приступил к допросу:

– Сэр Герберт, вы взяли письмо у той школьницы на велосипеде?

По-прежнему с чем-то вроде улыбки Каррадос повернулся к Аллейну.

– В моей памяти это не сохранилось.

Аллейн кивнул Фоксу, который тотчас вышел. Он отсутствовал минуты две. Все молчали, никто не произнес ни слова. Леди Каррадос опустила голову и, казалось, с глубоким вниманием разглядывала свои руки в перчатках, лежащие на коленях. Каррадос вдруг отер лицо ладонью, потом достал носовой платок. Вернулся Фокс.

Он возвестил о приходе мисс Харрис.

– Добрый вечер, мисс Харрис, – сказал Аллейн.

– Добрый вечер, мистер Аллейн. Добрый вечер, леди Каррадос. Добрый вечер, сэр Герберт. Добрый вечер, – завершила мисс Харрис, бросив сдержанный взгляд на помощника комиссара.

– Мисс Харрис, – обратился к ней Аллейн, – вы помните, как гостили у вашего дяди, мистера Харриса, когда он был викарием в Фальконбридже? Вам в ту пору было пятнадцать лет.

– Да, мистер Аллейн, конечно, – ответила мисс Харрис.

Каррадос бросил что-то вроде проклятия, а леди Каррадос сказала:

– Но… о чем вы, мисс Харрис?

– Конечно, помню, леди Каррадос, – подтвердила мисс Харрис.

– В то время, – пояснил Аллейн, – там произошла автомобильная авария со смертельным исходом.

– Да, с капитаном О’Брайеном. Простите, леди Каррадос. Да, мистер Аллейн.

– Силы небесные! – вырвалось у Аллейна. – Вы что же, хотите сказать, что знали…

– Естественно, я знала, что капитан Пэдди О’Брайен был первым мужем леди Каррадос.

– И вам, – продолжал Аллейн, – никогда не хотелось рассказать леди Каррадос, что существует такая… м-м… такая связь между вами?

– О нет, разумеется, нет, мистер Аллейн. Мне было бы совершенно не по чину затрагивать этот вопрос. Когда в бюро по найму мне дали список вакансий, я подумала, что это место самое подходящее – пожалуйста, извините меня, леди Каррадос, – я ведь наводила справки как полагается. Я еще сказала тогда моей подруге мисс Смит: «Какое удивительное совпадение!» – потому что, узнав предыдущую фамилию леди Каррадос, я поняла: это, очевидно, та самая женщина. И я сказала Смити: «Должно быть, это знамение свыше», – поэтому стала ходатайствовать именно об этом месте работы.