— Что же это такое, Артур? — нахмурился король.

— О, сэр. Это – невероятно. Боюсь, что у меня не найдётся для этого точных слов. Просто сообщите мне ваше решение, сэр. Просто «да» или «нет».

— Да, Артур, — король, кажется, не раздумывал ни секунды.

— Ну, что ж, — Глокстон вздохнул и вдруг улыбнулся, как мальчишка. — Ручаюсь – будет всё, что угодно, кроме одного. Скуки.

И Глокстон, шагнув стремительно к журнальному столику, у которого в кресле сидел король, распахнул принесённый с собой обтянутый для маскировки кожей, плоский чемоданчик из легированной жаропрочной стали.

— Вот как, — задумчиво и потрясённо проговорил король, выслушав долгий, длившийся более часа, доклад Глокстона. И повторил: – Вот как.

Глокстон быстро кивнул несколько раз и убрал бумаги в портфель. Маслянисто клацнули затворы, защёлкали поворотные диски шестипинового кодового замка.

Король вскочил:

— Артур, да это же чёрт знает что такое! Невероятно. Просто невероятно. О, Господи! Эта женщина. Этот мальчик. Чёрт подери, Глокстон! Я всегда подозревал, что наши сладкоголосые попы… Проклятье!!! — взревел король. Глокстон непроизвольно вздрогнул, — он и не предполагал, как может рычать тот, кого все вокруг считали слабовольным и поверхностным волокитой, никчемным повесой, недоразумением на троне. И обрадовался, поняв: перед ним всё-таки не кто-нибудь там, а самый настоящий король. Без дураков. — Ну, нет! Теперь… Теперь!

— Ваше величество, — Глокстон прижал руки к груди. — Умоляю вас, сэр. Прошу вас, успокойтесь!

Король почти упал в кресло:

— Вы требуете от меня невозможного, дорогой Артур.

— Я – ваш друг, сэр, — Глокстон резко дёрнул кадыком и смешался, испугавшись сказанного: – То есть…

— Я понимаю, Артур, — кивнул король. — Я всё понимаю, и, поверьте, я рад слышать это от вас, хотя ещё неделю назад я даже не мог себе этого представить. Я вам верю, и… Говорите.

— Заклинаю вас всеми святыми, сэр. Не торопитесь. Не давайте малейшего повода – пока мы как следует не подготовимся – усомниться в вашем неведении. Ведь те, с кем нам придётся иметь дело, представляют серьёзную, совсем нешуточную опасность.

— Хорошо… Как вы думаете, Артур? Он знает? Мальчик, граф Роуэрик?

— Не думаю, сэр. Вряд ли в этом случае он обратился бы к вам.

— А графиня?

— Графиня, насколько я смог установить, полностью в курсе ситуации.

— Оставьте ваш дурацкий жаргон, Артур, — поморщился король. Вскочив, он снова заметался по кабинету. — Нет, но каковы же мерзавцы! А этот Гур?!

— Вот уж кого бы я хотел иметь на нашей стороне, сэр, — Глокстон позволил себе улыбнуться. — Если даже хотя бы десять процентов того, что мне стало о нём известно, правда, — Глокстон изумлённо приподнял брови. — Я, признаться, в полном ужасе.

— Вы сомневаетесь?

— Пожалуй, нет, — пожевал губами Глокстон. — Только это уже совершенно не лезет ни в какие рамки, сэр.

— Возможно, — король тоже улыбнулся. — Возможно. Если уж мальчик, совсем неопытный мальчик, сумел увидеть! Что скажете, Артур?

— Думаю, у нас появился шанс сыграть в настоящую, большую игру, сэр, — медленно проговорил Глокстон. — Если только вы позволите это себе, сэр.

— И вам, Артур, — король, продолжая улыбаться, чуть прищурился.

— Совершенно верно, сэр. И мне. Ведь такой шанс – сыграть с такими козырями – выпадает раз в тысячу лет, сэр. А если я найду этого Гура и уговорю его сесть за наш столик…

— Вы думаете, он согласится?

— Думаю, да.

— Признавайтесь, Артур. У вас уже готов какой-то план?

— О, что вы, сэр, — Глокстон протестующе взмахнул руками. — Никаких планов до того, как будут получены ваши недвусмысленные инструкции, сэр.

Если Глокстон и лукавил, то, против обыкновения, совсем чуть-чуть. Разумеется, в его голове планы роились, как растревоженные осы, но ни один из них Глокстон пока не осмелился доверить бумаге.

— Считайте, вы их получили, Артур, — тихо проговорил король. Лицо его сделалось вдруг незнакомо жёстким, и Глокстон в который раз поразился переменам, происшедшим с его сувереном. — Организуйте аудиенцию для мальчика. Теперь я просто обязан побеседовать с ним. И каким-то образом увязать всё это нагромождение лиц, сведений и событий в один узел!

* * *

— Тэдди? Разве у тебя нет занятий? — удивилась Рэйчел.

— Я отменил занятия, — Эндрю вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— Потрудитесь объясниться, милорд, — нахмурилась Рэйчел.

— Я еду в Бэкингемский дворец. Его величество даёт мне аудиенцию, — Эндрю протянул ей веленевый королевский бланк.

Быстро пробежав глазами текст, Рэйчел вернула бумагу брату. Улыбка её сделалась немного недоумевающей:

— Чего же хочет от тебя его величество?

— Это я хочу от него кое-что, — пробормотал Эндрю. — Я скажу тебе, Рэйчел, но потом, когда поговорю с его величеством.

— Тэдди.

— В самом деле, Рэйчел. Потом. Мне пора.

— Что? Прямо сейчас?!

— Да. Не волнуйся, пожалуйста. Капитан Вершинин доставит меня во дворец и обратно.

— Я волнуюсь совсем по другому поводу, — Рэйчел дотронулась рукой до лба. — Кроме того, я не вижу в этом никакого смысла. Вадим Викентьевич знает?

— Конечно, — удивился Эндрю. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что он ничего не сказал мне.

Эндрю вскинул голову:

— Я князь или не князь?! Я просил его. Я должен был сам тебе сказать. Прости, Рэйчел. Я хотел, чтобы получился сюрприз.

— Сюрприз не получился. Хорошо, я подожду с расспросами до твоего возвращения. Признаться, мне не хотелось бы, чтобы король проявлял пристальный интерес к нашим делам, Тэдди. Надеюсь, ты понимаешь, — нам стоит тщательно избегать всего, что может нарушить с таким трудом выстроенное… Тэдди?

— Никогда, Рэйчел. Я просто хочу помочь!

— Лучшая помощь с твоей стороны – успехи в учёбе, Тэдди. Хотя я и не имею оснований на тебя жаловаться.

— Вот видишь, — вскинул голову мальчик. — Рэйчел…

— Что?

— Я тебя люблю.

— Я тоже тебя очень люблю, — Рэйчел улыбнулась. — Хорошо же. Иди, иди, князь Сокол. Только, прошу тебя, не горячись и взвешивай каждое слово, которое ты произнесёшь в присутствии короля. Ты всё обдумал?

— Да. Я всё обдумал. Я думал так долго, Рэйчел… Правда.

— Надеюсь, это не очень заразно, — Рэйчел вздохнула и покачала головой.

Все мальчишки одинаковы, подумала она. Даже если полагают, что выросли.