Виктор вдруг поймал себя на мысли, что он уже не воспринимает с таким ужасом свой отрыв от корней прежней жизни, как это было при первом переходе. То ли два возвращения вселили какую-то подсознательную надежду, которой он уже жил, то ли сказывалось то, что он сам полез в эту дыру между реальностями, то ли просто он начал привыкать. Может, это в нем говорил разум, осознавший бесполезность страданий по утраченному, а может, просто обреченность и безразличие. Но о прошлом уже особо вспоминать не хотелось.

«Итак, тут у них своя агент Скалли появилась. Подкрепление из столицы. И чем это мне грозит? Будет обольщать и вызывать на откровенность? Или просто исследовать? Она действительно занимается паранормальными явлениями или это ее легенда?»

Пару раз крякнул сигнал гаишника-мотоциклиста. Молчаливые «родственники» сразу напружинились, один из них повернулся и положил руку на сукно. Кортеж объехал какого-то замешкавшегося возницу с сеном.

«М-да. Серьезно».

Думать о личном как-то уже не очень хотелось. Чтобы ожидание неизвестно чего, что должно подкрасться незаметно, не слишком напрягало, Виктор попытался сосредоточиться на деловой встрече.

Хорошо всяким героям альтернативной истории, думал он. Приперся в прошлое – и ну заливать неграмотным предкам про автомат Калашникова. А вдруг здесь нужен не такой? Во второй реальности победил коробовский, у него и автоматика-то совсем по-другому… А этим что надо? Это же от тактики зависит, от того, как оружие применять будут. То есть надо знать, какой будет война. И кто здесь точно предскажет, как она пойдет? Что успело измениться с того момента, как он, Виктор, ступил на пыльную сельскую площадь? Как поведет себя Гитлер? Если он нападет позже или раньше? Если вместо России сперва захватит Ближний Восток, а оттуда уже – на нас, с юга, чтобы перерезать страну пополам? И что тогда потребуется? И вообще отчего это зависит? Вот наделают перед войной супер-пупернавороченных девайсов, а в войну бах – начальный период, армия бежит, стволы кидают, новые части будут делить одну старую винтовку на отделение. Может так быть? Может! То есть лучший автомат – понятие растяжимое…

Из угловатой трубы уличного репродуктора граммофонным тембром доносилось вибрато Цары Леандер, та самая песня, что Виктор слушал в спортивном «мерседесе» Альтеншлоссера, и это вызывало неприятные воспоминания. Ступин как-то нервно перекуривал на крыльце казармы бронепоездной базы; увидев Виктора, он достаточно естественно заулыбался.

– Доброе утро! Правда, душноватое, но к ночи обещали грозу. С Еленой Васильевной уже вчера встретились? Она действительно наш человек, из Москвы. Не замучила вас вчера?

– Ничуть. Прекрасно провели время.

– Я посоветовал куда-нибудь вместе сходить и отвлечься. Она ведь на службе недавно, из ученых. Торопится познать мир, а нетерпение в нашей работе…

– Ничего, все нормально. Это правда, что, если со мной что-то случится, многих расстреляют?

– Ну мадам несколько утрирует, – хмыкнул штабс-ротмистр, – хотя вы ведь, наверное, представляете меру ответственности в таких случаях? Только не надо думать, что у нас все держится на запугивании. Вот какой, например, смысл вас держать в страхе? Огромная часть людей работает лучше и добросовестнее, сознавая благородную цель своей работы, всеобщего уважения к ней. Очень многие готовы удвоить и утроить усилия, чтобы самоутвердиться, добиться первенства. Особенно молодежь. Когда-нибудь одни назовут наши годы годами страха, другие – годами свободы, счастья, раскрытия талантов. Вы кого-нибудь боитесь? Спите вы, как мы заметили, хорошо, безмятежно…

– Ну наверное, не разобрал еще, кого тут бояться, – попробовал отшутиться Виктор, – вот, смотрю, охрану усилили – наверное, какая-то угроза терроризма… троцкистов?

– Подстраховка. Вчера ночью на путях возле Литейной был обнаружен Энди Купер без признаков жизни. Убили и положили на рельсы – имитировать несчастный случай. По счастью, машинист товарного паровоза раздолбай, как раз в этом месте снизил скорость для нагона пара, вот и успел заметить. Теперь ему вместо нагоняя благодарность за помощь органам.

– Думаете, его…

– Ну не цыгане же из имения. Местный активный преступный мир теперь промышляет больше тихим воровством и мошенничеством и работает в основном в Брянске, там есть и что плохо лежит, и у кого. А вот у Хуммеля взять вас – это уже вопрос чести, он за это любого убьет или сам с жизнью покончит. Ну давайте пойдем, продолжим наши откровения свыше. – И с этими словами штабс-ротмистр выкинул сигаретку в урну.

Идя по коридору, Виктор вдруг натолкнулся на человека, резко отличавшегося от остальной публики. На базе гражданских почти не встречалось, да и те были народ коренастый, с короткой стрижкой, то ли отставники, то ли запасники. Человек же тот показался Виктору уже за пятьдесят, хиловатым, безо всякой выправки, голову его по-эйнштейновски окаймляли длинные, темные, чуть вьющиеся волосы с проседью; лицо прорезано резкими морщинами. Внешность его была Виктору знакомой, и он подумал, что незнакомец похож на какого-то знаменитого скрипача или дирижера.

– Здравствуйте, Виктор Сергеевич, – с очень доброй и открытой улыбкой поприветствовал его незнакомец и подал руку.

– Здравствуйте, – ответил Виктор и подумал: «Интересно, зачем тут дирижер?»

Незнакомец продолжал на него смотреть, не отпуская руки, и Виктор вдруг почувствовал в его взоре что-то странное, тревожное, неприятное; подсознание Виктора, казалось, натолкнулось на нечто чужеродное, иное, будто перехват управления… И это неожиданно вызвало у него прилив ярости.

«Мозги промывают?! Врете! За мной вся Россия! Смотреть прямо в глаза ему, как Оля на Нушрока в сказке из далекого детства! Или сквозь него, в стену, не замечая! И улыбаться!

«Вперед, вперед!» – дала наказ

Любимая страна…[32]

Что? Съел?!»

– Вы, кажется, хотели что-то спросить?

Вместо ответа незнакомец вдруг отпустил руку Виктора, быстро поднеся обе руки к своим вискам; Виктор вдруг заметил, как у того затряслись руки, лицо исказила гримаса, как от боли, и начали закатываться глаза.

– Нет… нет…

Незнакомец стал как-то обмякать и терять равновесие. Виктор едва успел подхватить его за предплечье, с другой стороны подскочил Ступин. Вместе они поволокли незнакомца к стоящему напротив ближайшего кабинета стулу для ожидающих приема – полужесткому, с черным дерматиновым сиденьем.

– Доктора сюда! – крикнул кому-то штабс-ротмистр на ходу. – С Мессингом плохо!

«Мессинг? Сам? Его же еще не должно быть в России! Хотя – что мешает?»

– Что же вы не предупредили?! – чуть не закричал Виктор на Ступина. – Так можно и феномена лишиться!

– Которого из?

– Его, конечно. У него ж натура тонкая. Это же великий экстрасенс! Его и Гитлер принимал.