Рис. 1

Исследователи утверждали, что обладают этим знанием благодаря тому, что из энергетического центра между бровями у них высовывалась некая крошечная трубка из эфира, которую они описывали как одноглазую змею. Этот орган был своего рода ясновидческим микроскопом, способным видеть исследуемый объект в практически любом увеличении. Поэтому Безант и Ледбитер были способны проникнуть внутрь материи на уровне, который был недоступен ученым. Безант видела все элементы сбоку, а Ледбитер смотрел на них сверху, поэтому они всегда работали в паре. Правда, в их методе были и свои недостатки: однажды, глядя на ядовитый хлор, Безант едва не задохнулась.

Ясновидение описывалось оккультными химиками как некий микроскоп, телескоп, телефон или телеграф, проведенный через астральную материю: поэтому зачастую они изучали коллекции минералов и металлов, не выходя из дома, внутренним взором посещая музеи. Теософы при помощи своего дара могли путешествовать среди звезд и открывали новые планеты Солнечной системы. Они видели мысли людей и наблюдали «ауру музыки» (2). Эти способности Безант и Ледбитер возводили к йогическам сиддхам, благодаря которым избранные могли бесконечно уменьшать или увеличивать свое тело.

Рис. 2

Конечно же, ясновидцев взялись испытать члены Общества психических исследований, однако подтвердить или опровергнуть видения с помощью научных методов оказалось невозможным. Несмотря на то, что многие авторитетные ученые раскритиковали химическое духовидение Безант и Ледбитера еще при их жизни, в 1980-е за них вступились известные исследователи. Британский химик и теософ Эрнест Лестер Смит (1904–1992), прославившийся благодаря своим исследованиям пенициллина и открытием витамина B12, и его коллега, физик Стивен Филлипс, написали несколько трудов, защищающих идеи оккультных химиков. Они считали, что добытые ясновидцами сведения описывают открытые позже субатомные частицы — кварки, а их описания Вселенной согласуются с теорией суперструн.

Уникальный сплав восточной мудрости, западного оккультизма и науки, возникший в конце XIX в. в виде оккультной химии, показывает, как невероятно быстрый технический прогресс и все новые научные открытия влияли на умы людей, живших на рубеже веков. Инновации, такие как телеграф или телефон, позволили людям общаться на расстоянии, что неизбежно ассоциировалось с телепатией — поэтому некоторые специалисты, работавшие в связи, даже считали себя своего рода техноэкстрасенсами, а спиритизм часто описывался как духовный телеграф. Микроскопы и новые теории о природе материи позволили проникнуть в глубины сущего, но новые теории все еще слабо поддавались визуалицизии: никто не представлял себе, как выглядят атомы и молекулы, и уж тем более невидимые радиволны. Ясновидение Безант и Ледбитер позволило компенсировать это отставание, к тому же, внушив людям надежду на то, что научные открытия вполне сочетаемы с духовностью и не противоречат идее загробной жизни. Сами исследователи воспринимали свою технику как новый научный инструмент — взамен старому, уже ни на что не годному зрению, они привнесли в мир улучшенное, ясновидческое зрение, отвечающее вызовам современности.

За экспериментами Уильяма Крукса и его друзей, теософов-химиков Безант и Ледбитера, активно следило созданное в 1912 г. лондонское Алхимическое общество. Его создали несколько участников оккультного ордена Золотой зари (ее членом был и Крукс), который распался в 1903 г. на несколько отдельных обществ. Целью Алхимического общества был диалог между учеными и эзотериками, которые интересовались наследием алхимии и считали, что древние теории могут принести пользу в современном мире. Теории о духовидческой алхимии были встречены Алхимическим обществом с большим вниманием, так как его члены были убеждены: златоделы прошлого, возможно, и не были хорошими химиками, но благодаря тысячелетнему опыту выработали определенную интуицию о том, как именно устроена природа. Если это удалось алхимикам, почему такой интуицией не могли обладать ясновидцы — к тому же, располагавшие подходящими инструментами познания невидимого мира, недоступными для златоделов прошлого? Бытовало мнение, что если бы алхимики владели духовидением, то смогли бы ближе подобраться к решению тайн мироздания.

Алхимическое общество возникло из-за необычного открытия химика Уильяма Рамзая (1852–1916) — трансмутации вещества, совершенной им в 1912 г. В этот год он, как ранее Содди и Резерфорд, объявил об успешной трансмутации в своей лаборатории, но на этот раз не наблюдаемой естественной, а специально задуманной искусственной. Ни законы физики той эпохи, ни оккультные теории не могли этого объяснить. Поэтому энтузиасты решили использовать опыт древних алхимиков для того, чтобы концептуально переосмыслить науку будущего. Внешне Общество напоминало обычный научный кружок своей эпохи. Его члены проводили собрания и выносили на обсуждение и последние достижения науки, и древние тексты адептов священного искусства. Общество ставило перед собой задачу проанализировать алхимическое мышление, чтобы решить современные проблемы радиоактивности и структуры атома — поэтому его активисты опирались как на теории Содди и Резерфорда, так и на тексты Парацельса и Фламеля. Так некоторые области науки и оккультизма ненадолго оказались плечом к плечу.

Бывшие члены Золотой зари, образовавшие ядро Алхимического общества, были хорошо подкованы в алхимии. Многие из них читали и переписывали древние рукописи, обсуждали их и даже пробовали воссоздавать эксперименты в собственных лабораториях. Однако в основном они следовали «антилабораторному» учению британской писательницы Мэри Энн Этвуд (1817–1910), прославившейся благодаря книге об алхимии «Наводящее на размышления исследование герметической тайны». В ней она описывает свое понимание алхимии как полностью духовного феномена, с помощью которого человек способен преобразовать себя в божественное существо, и приходит к выводу о том, что раз златодельческие трактаты написаны столь темным языком, лабораторные практики никогда не существовали, а их описания были призваны запутать случайного читателя. Тем не менее, после открытия возможности радиоактивной трансмутации тория позиция многих оккультистов начинает меняться, и они предпочитают книге Этвуд научные журналы.

Один из основателей ордена Золотой зари, Уильям Уэсткотт (1848–1925), в своих работах ссылается на знаменитых ученых, Крукса и Фарадея (последний, в отличие от Крукса, резко выступал против спиритизма), как на современных алхимиков, цитируя их фразы о том, что химики будущего будут преобразовывать один металл в другой. Уэсткотт вспоминает, как сэра Джозефа Нормана Локьера, великого астронома и основателя журнала Nature, пренебрежительно называли алхимиком за его гипотезу о том, что при экстремальных температурах в звездах элементы разбивались на составные части, а в итоге теория оказалась во многом верной (ученый описал явление, похожее на ионизацию атомов). Именно этот эпизод вдохновил Фредерика Содди на размышление о трансмутации, а затем и на его судьбоносные эксперименты. Цитируя важнейших физиков и химиков эпохи, Уэсткотт пытался показать, что алхимия — часть современной науки. Увлекшись этой темой, он долгое время переводил и издавал алхимические трактаты прошлого, которые стали настольными книгами для членов ордена, но так и не вошел в Алхимическое общество, оставаясь прежде всего оккультистом.