– Я знаю.

– Они били меня. Говорили, что убьют.

– Я знаю, Сара. Я ведь видел комнату.

– Они знают про вас, Габриэль. Я пыталась…

– Все в порядке, Сара. Это наша вина. Мы бросили вас.

– Простите меня, Габриэль. Мне так жаль.

– Пожалуйста, Сара. Не надо.

– Я снова его видела.

– Кого?

– Бин-Шафика.

– Где?

– В Цюрихе. Он еще не вышел из игры, Габриэль.

– Что же он сказал?

– Он намерен снова ударить по Ватикану.

Двое из наблюдателей Навота сумели перебраться на юг через итальянскую границу до того, как непогода заблокировала горные проходы. Двое других отправились на восток – в Австрию. А Навот вместе с Моше отправились в Париж, чтобы накрыть сетью все вокруг Ханны Вайнберг.

Габриэль повез Сару на взлетно-посадочную полосу для частных самолетов под Цугом. Они ехали в машине как влюбленные: Габриэль вел машину, обхватив рукой плечи Сары, а Сара сидела, прижав к его шее мокрое от слез лицо. В 04.30 самолет взмыл в облака и исчез. Картера и Габриэля на нем не было.

– Итак, Габриэль, я слушаю.

– Сара видела бин-Шафика в Цюрихе. Он сказал ей, что намерен снова ударить по Ватикану.

Картер тихонько ругнулся.

– Ваш президент сегодня в Риме, так?

– Да, действительно.

– В какое время он должен быть в Ватикане?

– Ровно в полдень.

Габриэль взглянул на часы.

– Челнок между Цюрихом и Римом курсирует каждый час. Если поспешить, мы можем попасть на семичасовой самолет.

– Поехали, – сказал Картер.

Габриэль включил мотор, и они помчались в Цюрих. Картер позвонил в штаб-квартиру ЦРУ и попросил соединить его с начальником Секретной службы США.

Первые полчаса поездки Картер провел на телефоне. Когда в северном конце озера сквозь туман показались огни Цюриха, он положил трубку и посмотрел на Габриэля:

– Самолет с Сарой приземлится на аэробазе Рамштайн меньше чем через час. Там ее отвезут в американский военный госпиталь для полного осмотра.

– А что сказал ваш врач?

– Ссадины и ушибы на лице. Небольшое сотрясение мозга. Поврежден левый глаз. Сильные кровоподтеки на животе. Два треснувших ребра. Два сломанных пальца. Не могу понять, зачем они это сделали.

– Они тащили ее вниз по лестнице в погреб.

– Да, и еще высокая температура. Я полагаю, это следствие поездки в багажнике. В общем и целом могло быть и много хуже.

– Проверьте, чтобы при ней всегда кто-то был, – сказал Габриэль. – Меньше всего нам сейчас нужно, чтобы Сара ненароком выложила наши секреты врачам в Рамштайне.

– Не бойтесь, Габриэль. Она в хороших руках.

– Она сказала, что кое-что выложила.

– Конечно, выложила. Черт побери, да я и сам бы выложил.

– Вы бы видели эту комнату.

– Откровенно говоря, я рад, что не видел. Подобные вещи не для меня.

– Я порой тоскую по добрым былым дням «холодной войны», когда не имел дела с пытками и кровью. – Картер посмотрел на Габриэля. – А вам, наверно, всегда приходилось иметь с этим дело, да?

Габриэль пропустил это мимо ушей.

– Она выложила им все, чтобы выиграть время. Вопрос в том, сумел ли Мухаммад до нашего приезда сообщить что-либо из сказанного ею своему начальству.

– Вы забрали его блокнот?

Габриэль постучал по нагрудному карману своей кожаной куртки.

– Мы допросим Сару, как только она поправится.

– Она может и не вспомнить всего, что говорила им. Они ведь накачивали ее наркотиками.

Какое-то время они ехали молча. Несмотря на ранний час, по дороге уже ехали люди на работу. «Трудолюбивые швейцарские стяжатели, – подумал Габриэль. – Интересно, многие ли из них работают на компании, как-либо связанные с эр-риядским „ААБ-холдингом“ в Женеве и в промежуточных пунктах?»

– Вы думаете, меня пустят на этот самолет, Адриан?

– Густав заверил меня, что у нас не будет проблем с отъездом.

– У вас, возможно, не будет, а у меня ведь весьма красочная история в Цюрихе.

– У вас всюду красочные истории. Не волнуйтесь, Габриэль. Вас пустят в самолет.

– Вы уверены, что ваш друг Густав ничего не разболтает?

– О чем не разболтает? – Картер выжал усталую улыбку. – Наша зачищающая команда, как мы выражаемся, движется в Ури. Густав будет держать дом под замком, пока они не приедут. А потом… – Он передернул плечами. – Все будет так, словно ничего и не произошло.

– А как вы намерены поступить с трупами?

– В Восточной Европе у нас есть более чем секретные карантинные лагеря. Там трупы будут должным образом похоронены, а это больше, чем они заслуживают. И возможно, когда-нибудь, когда эта бесконечная война все-таки придет к концу, мы сможем сообщить кому-то из их родственников, где они могут получить прах. – Картер пригладил усы. – У вас ведь есть такое место, верно?

– О чем это вы?

– О секретном кладбище. Где-то в долине Иордана?

Габриэль долго смотрел в зеркальце заднего вида, но не произнес ни слова.

– Сколько там трупов, Габриэль? Вы помните?

– Конечно, я помню.

– Так сколько же? Команде нужно знать, где их искать.

Габриэль сказал. Двое в четырехприводной машине. Двое на поляне перед шале. Один у окна первого этажа. Один у окна второго этажа. Двое в центральном холле. Двое внизу лестницы. И Мухаммад.

– Одиннадцать человек, – сказал Картер. – Мы проверим их. Выясним, кто они были и что планировали. Но я думаю, можно уже сейчас считать, что сегодня ночью вы ликвидировали существенную ячейку вместе с очень важным в операции бин-Шафика человеком.

– Мы не захватили того, кого хотели.

– Что-то подсказывает мне, что вы его найдете.

– По крайней мере двое были европейцами, и Узи слышал, как один из них говорил со швейцарско-немецким акцентом.

– Боюсь, они будут похоронены все вместе. Наверно, так они и хотели бы. – Картер взглянул на часы. – Вы не можете ехать побыстрее?

– Я еду со скоростью восемьдесят миль, Адриан. Что вы рассказали Секретной службе?

– Я сказал им, что есть убийственно достоверное свидетельство того, что силы всемирного джихада планируют атаку на президента в Ватикане сегодня днем. Я особо подчеркнул слова «убийственно достоверное свидетельство». Секретная служба получила это сообщение достаточно громко и четко, и я надеюсь сегодня утром иметь возможность минуту-другую поговорить с президентом. Он остановился в резиденции посла.