Отдав своему командиру честь, генералы один за другим покинули офицерскую палатку. Никто не проронил ни слова. Все уже было сказано, и ничего более говорить не требовалось. Лишь Страж-инквизитор, покидавшая палатку последней, наклонилась к самому лицу первого генерала – она была на целую голову выше его – и что-то тихо прошептала. Руфус встретился взглядом с представительницей святой инквизиции и кивнул. В сказанном не было ничего интимного, и уж тем более пошлого или порочного, но все же это было нечто личное, а потому должно было остаться в тайне от всего мира.

После того как генералы покинули палатку, кроме Руфуса в ней остался лишь Ибериус.

– Могу я тебе кое-что сказать? – нарушил молчание маг.

– Мы уже перешли на «ты»? – вопросом на вопрос ответил первый генерал.

– Завтра мы плечом к плечу выходим на ратное поле; не вижу причин для фамильярностей, – отмахнулся Ибериус.

– Что ж, в таком случае не вижу причин, почему бы ты не мог высказаться свободно.

– Благодарю. Я хотел сказать, что видел много чудес в этой жизни, но все они по большей части были так или иначе связаны с магией. Сейчас же я вижу нечто поразительное, и это с магией никак не связано. За время недельного марша вы умудрились превратить горстку разрозненных отрядов, в которых дисциплина хромала, в боеспособную армию. Я видел вчера, как лучники и копейщики, собранные из четырех разных городов, отрабатывали маневры так, словно учились этому всю жизнь. Даже совсем зеленые новобранцы, которых выделила столица.

– Тебя это удивляет?

– Не удивляет. Восхищает! Легко, обладая даром, разжечь из ничего огонь. А вот научить за жалких семь дней несколько тысяч человек действовать как одно целое – это поразительно! Можно сказать, что сражение было выиграно в тот миг, когда вы прибыли в Канорин.

– Спасибо на добром слове, Ибериус. Но на поле боя может произойти что угодно. Так было и всегда будет. Что-то происходит – и все тренировки и приготовления идут прахом, а несколько тысяч солдат гибнут от рук нескольких сотен.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что и сказал. Война непредсказуема. И даже наличие дисциплины не гарантирует успех. Что уж говорить о ее отсутствии… Дисциплина уменьшает вероятность поражения, поэтому она так необходима.

– Мудрые слова, – серьезно сказал маг.

– Что ж, откровенность за откровенность. Быть может, ты наконец расскажешь мне о своей роли в моей армии? Пока ты лишь обмолвился о том, что это никак ни повлияет на нашу стратегию.

– Нет, не повлияет, – согласно кивнул Ибериус. – И – нет, не расскажу, ни в коем случае. Завтра сражение, так что скоро ты сам все увидишь. Ты любишь сюрпризы, Руфус?

– Не сказал бы.

– Жаль. Тем хуже для тебя, первый генерал, потому что это ничего не изменит. – Ибериус растянул губы в довольной улыбке.

– Завтра орки и имперцы столкнутся на равнине, – сказал Теор, наполняя вином покореженную жестяную кружку, которую сжимала тоненькая рука дриады.

– Мы успеваем? – спросила Шаелла, облизывая губы при виде стремительно заполняющегося стакана.

– Вполне. Завтра будем на месте. – Теор с интересом наблюдал, как дриада, прикрыв глаза от удовольствия, принялась медленно и чинно потягивать полученный напиток.

– Королева меня убьет, узнав, что я повинен в твоем пристрастии к вину, – сказал Теор, обнажив орочьи клыки в ухмылке.

– Я же дриада, – махнула рукой Шаелла. – Я могу избавиться от любой пагубной привычки мановением руки. И потом, формально спаивал меня страшный орк, а не ты.

– Не завидую я ему, – ответил Теор, принимая из рук дриады пустую кружку.

– Земные пороки сладки, – неопределенно произнесла Шаелла, поигрывая зеленым листочком, росшим на ее древесном платье.

– Поэтому мы, люди, так рьяно за них сражаемся, – ответил Теор.

Заметив, что Теор убирает кружку в сторону, вместо того чтобы наполнить ее вновь, дриада многозначительно подняла брови в немом вопросе.

– Не смотри на меня так, – засмеялся Теор. – Ты выпила все запасы вина, имевшиеся у гоблинов.

– Жаль, – вздохнула Шаелла. – Что ж, тогда поговорим о предстоящем. Ты уверен в своем плане?

– Нет, – покачал головой Теор. – Не уверен. Но вынужден действовать. Орков нужно остановить, здесь и сейчас. И раз уж я оказался чужим среди своих, это нужно использовать.

– Я не сильна в стратегии. Но тебе верю. Ты помог нашему народу в трудный час, поэтому в стороне я не останусь. И сделаю то, о чем ты просишь.

– Спасибо, Шаелла…

Шел шестой день. Началом отсчета для Теора служил тот день, когда он очнулся на рассвете в чужом теле. В теле орка по имени Таг-Воштар, который был кровавым кулаком хана, то бишь предводителя орочьего войска. Наиболее близкой аналогией кровавым кулакам, пожалуй, были сотники в имперской армии. Кровавые кулаки командовали отдельными отрядами в войске хана самостоятельно, с одним лишь «но»: действия кровавого кулака и его отряда не должны были противоречить приказам, желаниям или даже амбициям хана.

Таг-Воштар командовал отрядом, в котором состояли двести три гоблина, седлавшие рош-волков – коренных обитателей неосвоенных земель, что находились на юго-западном краю континента. Внешне эти мохнатые зверюги мало чем отличались от обычных волков, которых можно было встретить практически в любом достаточно крупном лесу материка, за исключением ярко-рыжего цвета шерсти и своего размера – рош-волки были в полтора раз крупнее своих серых собратьев.

Теору доводилось видеть рош-волков в деле, точнее сказать – он видел, как они расправляются со своими жертвами. Тем удивительнее было узнать Теору, какими смирными и покладистыми становились рош-волки рядом с гоблинами, не говоря уже о том, что позволяли им себя седлать, словно верховых лошадей. Наемник решил отнести это к чудесам дрессировки и более к этому вопросу не возвращался.

Тем более что без дела ему сидеть не пришлось. К вечеру первого же дня в лагерь прибыл гоблин – посыльный хана. Он передал приказ командира: обойти армию людей с севера и ударить по ним с тыла, когда на поле боя разразится хаос.

Теор понятия не имел, что мог иметь в виду хан, говоря о хаосе, однако то, что наемнику не было нужды встречаться с основными силами орков и с ханом лично, было ему только на руку. Он сомневался, что смог бы в достаточной степени сыграть роль Таг-Воштара, не вызывая подозрений. Ведь Теору были недоступны воспоминания орка, хотя он и делил с ним одно тело. Шаелла объясняла это тем, что разум Теора взял вверх над разумом орка и полностью вытеснил того, загнав личность орка в самые темные глубины сознания.

Что же касается того, что случилось с самим Теором, точнее – с его душой, Шаелла объяснить не смогла.

– Описанный тобой ритуал никак не мог вызвать таких последствий, – пояснила дриада. – Высвобождение души вместе с сознанием из бренного тела – это одно, а вот поместить все это в тело живого существа, не убив при этом само существо и перемещаемую личность – уже совсем другое. Такая магия находится за пределами возможностей нашего мира.