— Он там, Малакай, — сказал Джордж. — Ну как, парень, не боишься?

— Нет, — ответил тот. — Я уже доставал двоих утопленников, так что мне не впервой, а водорослей здесь, у причалов, нет. Отец их чистит.

Он снял куртку, рубашку и брюки, демонстрируя крепкое молодое тело, аккуратно и привлекательно обтянутое узкими купальными трусами очень удачно подобранного оттенка шоколада. Пройдя к дальнему краю причала, он вгляделся в темную воду, пошевелил сильными и длинными пальцами ног на досках, набрал воздуха в легкие и нырнул плавным и уверенным движением угря.

Зрителям показалось, что он пробыл под водой очень долго. А когда вынырнул, то отвел со лба мокрые волосы, сплюнул воду, потом посмотрел на остальных и кивнул:

— Он точно там. Я его нащупал. Что теперь с ним делать?

— В настоящий момент — больше ничего, Малакай. Вылезайте и одевайтесь. Я позвоню в полицию, а вы, пожалуйста, останьтесь здесь в качестве свидетеля, — попросила миссис Брэдли.

Она ушла в бунгало. Малакай поднял свое полотенце и, виновато взглянув на мисс Паркинсон, принялся вытирать голову, руки и плечи. Мисс Паркинсон поняла намек и последовала за миссис Брэдли. Несколько минут спустя мужские голоса в кухне и звон стаканов дали понять, что ныряльщик уже вытерся, оделся и теперь получает вознаграждение за свои труды.

Полиция прибыла из деревни в лице констебля Татта, который опросил всех присутствующих и сразу же затем позвонил в Норидж и сжато, точно передал суть услышанного.

Явившись домой к десяти, мисс Хиггс обнаружила, что ее бунгало наводнила полиция, которая успела к моменту ее возвращения провести тщательный осмотр места. Поскольку с трудом верилось, что женщина ее возраста и телосложения сумела бы закрепить труп под дном ялика, ее допросили вежливо и выяснили одну важную подробность. Бунгало пустовало в течение недели в начале июня, когда на скопленные остатки жалованья, полученного за присмотр за Фрэнсисом, мисс Хиггс возила его в Грейт-Ярмут.

— Понадобится еще консультация врача, чтобы выяснить, когда именно произошло убийство, — ответил инспектор, — но в любом случае это уже кое-что, мадам.

— Как бы там ни было, ничто не заставит меня остаться здесь, — заявила мисс Хиггс.

— И я предпочел бы то же самое, мадам. Видите ли, я могу поставить здесь охрану. Так что с моей стороны возражений нет. Ваше беспокойство вполне понятно.

— Вы хотите сказать, что я под подозрением, — догадалась мисс Хиггс. — Ну что ж, я вас не виню. Но я плаваю не настолько хорошо.

— Основная работа была проведена отнюдь не под водой, мадам, и, к вашему сведению, обычно с действиями такого рода дамы справляются неважно. Кто бы ни спрятал труп таким образом, это и вправду был человек либо очень ловкий, либо точно знающий, чего он хочет, и способный заставить кого-нибудь другого выполнять его распоряжения.

— А, понятно. Ну, а я, наверное, вообще не смогу сомкнуть глаз, если останусь здесь. Вдобавок надо подумать и о мальчике.

Фрэнсис вернулся вместе с Годфри в двенадцатом часу, но задолго до этого времени труп извлекли из его неожиданного тайника, и после того как врач произвел осмотр, а полиция — замеры и фотосъемку, находку отправили в морг. Ялик оставили на лужайке под охраной; эллинг, где он стоял, огородили. Терпеливый полицейский, которого предусмотрительная мисс Хиггс снабдила шезлонгом и пледом, всю ночь должен был стоять на страже обоих вещественных доказательств.

Утром допросы продолжались. Полиция так и не смогла примириться с тем фактом, что Фрэнсис обнаружил труп, но не нашел способа сообщить о нем мисс Хиггс, однако из юноши ничего не вытянула. Годфри привел его к ялику, который к тому времени перевернули, но Фрэнсис не внес никакого вклада в расследование, только издал несколько нечленораздельных звуков и с неподдельным ужасом уставился на ялик.

Полицейские взяли отпечатки пальцев как у него, так и у мисс Хиггс. И тот и другой набор отпечатков вместе с третьим, пока что неидентифицированным, как и отпечатки самого мертвеца, нашли на мачте и веслах. Мисс Хиггс сумела припомнить, когда именно Фрэнсис впервые отказался пользоваться яликом или купаться в реке, и эта дата почти совпала с приблизительным временем смерти, которое определил врач, — оно пришлось как раз на неделю, проведенную Фрэнсисом и мисс Хиггс в отъезде. Стало совершенно ясно, что юноша обнаружил труп сразу же после возвращения из Ярмута.

— В том, когда это случилось, почти нет сомнений, — сказал Годфри миссис Брэдли, — но мне жаль, что мисс Хиггс не разрешили увезти отсюда Фрэнсиса. Для бедного малого это чересчур. Он ведь уже рассказал все, что знал, слепив эту фигурку из пластилина. Судя по виду, он еле держится. Ты не могла бы что-нибудь сделать, чтобы его отпустили отсюда? Ясно же, что полицейские не такие тупицы, чтобы подозревать его, так?

— Его причастность не исключена, и бедная мисс Хиггс тоже места себе не находит. Я советовала ей послать за родными Фрэнсиса, но, по-моему, она не решается беспокоить их.

— Казалось бы, им давным-давно пора было появиться здесь. Как-никак, о находке напечатали во всех газетах.

Так и было. Река и ее берега кишели репортерами, осаждающими просьбами взять интервью у мисс Хиггс, обитателей соседних бунгало, агента, который сдавал их в аренду, и вообще всякого, кто предположительно мог хоть что-нибудь сообщить. Но прежде чем они успели подстеречь миссис Брэдли или Годфри, полиция перехватила их и выпроводила с обещанием предоставить подробный отчет о деле, когда появится такая возможность. Коронерское расследование завершилось, как только были сделаны предварительные выводы, и его, как обычно, закрыли после выслушивания официальных показаний. Тем не менее дело представляло исключительный интерес, ибо установленной оказалась не только причина смерти, но и личность убитого.

Из медицинского свидетельства следовало, что его ударили по голове каким-то тяжелым предметом, и в сознание он больше не приходил. Что это мог быть за тяжелый предмет, врачи не говорили, а полицейские были достаточно благоразумны и осмотрительны, чтобы не подавать никому идей на столь раннем этапе расследования.

Способ крепления трупа к дну ялика также не описывался подробно, так как полиция считала, что он сам по себе может оказаться ценной уликой.

Личность убитого помогли установить два человека, имеющие все основания быть уверенными в том, что они не ошиблись. Одним был агент, сдающий внаем бунгало; другим — сестра убитого, письмо от которой нашли среди его бумаг. Оказалось, что покойный — натуралист-мизантроп по фамилии Кэмпбелл, который большую часть года снимал бунгало, ныне арендованное миссис Брэдли.

Когда миссис Брэдли услышала об этом, то по наитию после коронерского расследования она разыскала мисс Хиггс и задала ей вопрос, оказавшийся чрезвычайно важным:

— Полагаю, ялик, на котором закрепили труп, — на самом деле ваш ялик?

— М-м… и да, и нет, — ответила мисс Хиггс. — Он прилагался к бунгало, которое снимаете вы, но с тех пор, как мы здесь живем, мы с Фрэнсисом пользовались им летом, пока мистер Кэмпбелл… вы ведь уже знаете?..