Элла молчала. За ее спиной, на кухне, мать яростно крошила что-то ножом. Как это бывало и прежде, она оставила их вдвоем, дав возможность поговорить, и сейчас только резкий и частый стук ножа выдавал бушевавшие в ней чувства. Элла думала о тех временах, когда еще девочкой пробиралась к отцу в кабинет. О той гордости, которая переполняла ее, — ведь отец избрал ее себе в наперсницы. О долгих драгоценных часах, что они проводили вдвоем, чувствуя себя членами тайного клуба, проникнуть в который дозволено не каждому. Корчась от стыда, она думала теперь о матери, пытаясь представить себе, какой одинокой и отвергнутой та себя чувствовала. О том, что мать никогда ни словом, ни взглядом не показала своей обиды, черпая утешение и поддержку в любви другого мужчины. И вдруг Элла ощутила, как в душе ее поднимается гнев.

— Что ж, очень жаль. Может быть, ты просто искал друзей не там, где надо? А как насчет собственной жены? Будь вы с мамой ближе, мы были бы куда счастливее, чем сейчас! — бросила она ему в лицо. Стук ножа внезапно оборвался, и в кухне стало очень тихо — видно, мать, услыхав ее слова, так и застыла с ножом в руках.

— Что?!

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты делился всем со мной, с ребенком… А это было неправильно. Если бы ты был ближе к маме, многое могло быть по-другому. Я бы тогда знала, что такое счастливая семья, где все любят друг друга. А так… Откуда мне было знать, что такое любовь? Деловое партнерство — вот чем был ваш брак с мамой!

— Элла! — Побелев, отец резко отшатнулся, словно она ударила его по лицу. На какое-то мгновение она даже испугалась, что он упадет с кресла.

— Это ее, а не меня ты должен был брать за руку и вести к себе в кабинет! С ней, а не со мной делиться всем, что у тебя на душе! Но ты этого не делал! Благодаря тебе я выросла папиной дочкой! Я чуть не лопалась от гордости, потому что ты выбрал меня! А в результате я потеряла мать! Потеряла, потому что она не выдержала и сдалась, оставив нас вдвоем. Но теперь этому конец. Теперь она снова будет со мной. А ты… Ты ее потерял. Тебя никогда не интересовало, чем она живет, о чем думает, что чувствует! Ты оберегал свой покой. И не надо притворяться, будто не понимаешь, о чем я говорю… Лучше подумай, как сделать так, чтобы не потерять ее окончательно! — Элла задохнулась. — А теперь я пойду на кухню. К маме. Потому что ни одна живая душа на свете не может мне помочь, кроме нее.

Отец открыл было рот, собираясь еще что-то сказать, но, видно, не нашел слов. Элла заметила его растерянность, злость в ее душе боролась с жалостью.

— Элла, но я тоже хочу тебе помочь. Давай все спокойно обсудим и решим, как тут быть. Ты же раньше всегда приходила ко мне со своими проблемами… Я всегда любил тебя.

Гнев Эллы внезапно улетучился. Душа ее будто оттаяла.

— Знаю, папа. Ты по-своему любил меня. Но теперь мне хочется побыть с мамой. Неужели ты не понимаешь?

В глазах его появилась мука — словно у собаки, получившей незаслуженный пинок от хозяина.

— Я… постараюсь. Я попробую…

— Вот и хорошо.

— Но… Элла, ответь мне только на один вопрос. — Руки отца сжали подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели. — Твоя мать знала об этом, не так ли? Я хочу сказать, о тебе и Джасбиндере. Теперь я догадываюсь, что она была в курсе еще до того, как мы приехали. Но откуда?..

— Потому что я ей рассказала, папа, — мягко объяснила Элла.

— Но, Господи Боже, когда? Разве ты заезжала?..

— Я позвонила, и мама взяла трубку. Это был долгий разговор.

— Но… когда? А я ничего не знал! Даже не знал, что ты звонила! — в полном отчаянии бормотал он. — Она мне ни словечка не проронила. И к телефону не позвала… Элла, как же так? Почему ты не захотела поговорить со мной?

— А потому, папа, — с горькой улыбкой произнесла Элла, — что это наши, девичьи секреты.

— Что еще за девичьи секреты? Ничего не понимаю.

— Ну, как тебе объяснить? Просто я недавно узнала, что есть такая штука на свете… И, оказывается, это даже забавно.

— Но…

Но Элла уже проскользнула на кухню к матери. Та, повернув голову, поглядела на впавшего в оцепенение супруга и озабоченно пожала плечами:

— Прекрати молоть чушь, Дональд, прошу тебя. Нам с Эллой надо кое-что обсудить. Считай, что это наши маленькие женские тайны. Не волнуйся, сиди спокойно, и тогда я сделаю тебе сэндвич.

С этими словами она захлопнула дверь кухни. Они прислушались — в гостиной было тихо. Элла вдруг развеселилась. Мать, заметив это, удивленно вскинула брови. В руке она по-прежнему сжимала кухонный нож. Пучок салата на деревянной доске превратился в какое-то крошево.

— Ты все-таки необыкновенная девочка, — понизив голос, сказала мать. Обе, как по команде, повернулись к двери, представив вдруг, как отец, скорчившись в три погибели, прижимается ухом к замочной скважине.

— И ты тоже необыкновенная, мама, — улыбнулась Элла.

— Ну, вряд ли нам удастся многое обсудить, пока он сидит там один, как сыч, так что придется, видно, как-нибудь встретиться на нейтральной территории. И так, чтобы он не знал. Где-нибудь в субботу на Оксфорд-стрит лучше всего. Ты станешь моим консультантом по части одежды. А я в знак благодарности накормлю тебя обедом, идет? А может, пройдемся по магазинам? Мы ведь никогда не делали этого раньше…

— Это было бы просто здорово, — радостно кивнула Элла, прижавшись к материнскому плечу.

— Ну, ну… иди ко мне.

Элла оказалась в объятиях матери и вдыхала ее знакомый запах. Крепко прижав ее к себе, мать поцеловала дочь в щеку, а потом усадила на стул.

— Я всегда надеялась, что когда-нибудь мы с тобой снова обретем друг друга. Мечтала об этом… Только не знала, когда это случится… — Мать смущенно закашлялась. — Ты не представляешь, как я счастлива, что ты вдруг захотела посоветоваться со мной… Это такая радость!

— Знаю. И у меня точно камень с души упал, мама. Может быть, и вы с отцом сможете заново обрести друг друга. Кто знает? — Мать сделала недоверчивую гримасу и пожала плечами. — Нет, ты зря. Все возможно. Конечно, сейчас он просто в шоке. Растерян и попросту не в состоянии сразу все осмыслить. Но потом, когда это пройдет, он задумается, вот увидишь. Ты же его знаешь — он такой. Так всегда бывало.

— Да уж, благодаря тебе ему теперь есть о чем подумать. — Повернувшись к кухонному столу, мать положила на тарелку два куска черного хлеба и щедро посыпала их сверху нарезанным салатом-латуком. — Одна только перспектива получить в зятья выходца из Индии чего стоит! — хмыкнула она. — Держу пари, ты разбудила в своем отце Альфа Гарнетта[14], девочка. Впрочем, это всегда было ему свойственно, просто он особенно не распространялся на эту тему, в основном разглагольствовал о своих демократических идеалах. Ты же знаешь отца — он теоретик. Но ты заставила его задуматься.