дочери и отца нет сходства, – чуть ласковее, но категорично пресёк мои дальнейшие комментарии Кай.

– Значит, у Калисто есть младшая сестра, которая может стать архонтом, но Дом Раздора не хочет видеть её во главе, потому что её способности недопустимо слабы? – подвела итог я.

– Верно. Хотя говорят, что она восполнила недостаток умом, сообразительностью и объёмом знаний, но в моём мире это так не работает. Способности и кровь превыше всего.

– Что будет, если руководить останется архонт-мужчина?

– Это невозможно. Рано или поздно советники и главы богатейших семей Дома Раздора его сместят.

– Тогда какой смысл Майрону – мужу Калисто – держаться за власть?

– Он желает лучшего для своего Дома. Насколько я слышал, родись он женщиной, был бы одним из прекраснейших архонтов. Его пока ещё не свергли исключительно потому, что он держит Дом Раздора не просто на плаву, но и сохраняет высшую позицию в Совете. – Кай допил свой остывший кофе, прежде чем продолжить. – Его же советники наверняка побаиваются, что при смене архонта какое-то время их Дом будет уязвим. Другие архонты могут этим воспользоваться и впервые за историю нашего существования изменить иерархию в Совете.

– Это действительно возможно? Ведь вы сами говорили, что одна из проблем вашего общества – несменяемость власти.

– Вероятность есть, в этом и двойная опасность. Произойди подобное хоть раз, и это перевернёт наш мир и устои. Обычно архонты борются за власть между собой вполсилы, просто чтобы продемонстрировать свою гордость и не позволить остальным расслабиться. Они претендуют на главенство, хотя не уверены, что это возможно. – Кай аккуратно сложил использованные приборы на пустую тарелку. – Сейчас же впервые они увидели реальный шанс. Особенно Дом Кошмаров и Чревоугодия. Второй и третий по старшинству Дома ближе остальных к первенству, а в шаге от цели начинаешь бороться яростнее.

– Ты против смены власти? Думаешь, это не приведёт ни к чему хорошему? – Я подбородком кивнула в сторону официанток, напоминая о нашем разговоре.

Кай проследил за моим движением, нахмурился, явно раздумывая над идеей новых устоев в Палагеде.

– Не таким способом, – путано ответил он. – Ты не знаешь наш мир. Помимо здравого смысла мы ведомы инстинктами, как в стае. Влиянием, которым мы обладаем. Несмотря на запрет в намеренном воздействии друг на друга, мы ощущаем исходящую силу, чувствуем, как вибрацию в воздухе перед грозой. Низший при встрече с архонтом согнётся или же вовсе падёт на колени, поддавшись подсознательному страху и уважению перед своим вожаком. Мы называем это «гулом», и в вашем мире он пропадает, потому что мы носим ахакор. Татуировка заглушает гул, позволяя жить более спокойно, поэтому низшие или молодые, не желающие подчиняться, бегут сюда в жажде свободы.

– Почему даории не бегут от своих царей? Их уклад лучше?

Кай насмешливо скривился.

– Они бы тоже сбежали, но цари оказались дальновиднее нашего Совета. Они запретили своим независимо переселяться. Переезд позволяют единицам с одобрения их консулов. Наш же Совет изначально не интересовался, как много низших решат жить в вашем мире, не видели в этом потери, а когда забеспокоились – стало поздно. Сейчас попытка запрета настроит всех против архонтов. Не только низших, но и таких, как я. А запросы среднего класса игнорировать не получится. В разы опаснее отбирать у подданных распробованную ими свободу, чем никогда её не давать.

– Выходит, ты не видишь надежды для своего народа? Не считаешь, что ваши уклады изменятся?

– Если Дом Раздора сместят, то это создаст прецедент. В Совете начнётся хаос, все будут бороться друг с другом если не за главенство, то хотя бы ради возможности стать немного влиятельнее. Я считаю, что нам нужны те, кто будет неоспоримо выше, не подвержен хаосу и жажде власти. Нам пора.

Кай поднялся на ноги, и я моментально повторила движение, боясь, что он уйдёт от темы.

– О ком ты говоришь?

Теневой оставил деньги в счётнице на краю стола и на прощание кивнул нашей официантке, подтвердив, что он здесь частый гость.

– О богах, Кассия. О наших богах.

– Но ведь они ушли.

– Ушли, но никто не говорил, что они не могут вернуться, – глядя мне в глаза, заявил Кай, прежде чем направиться к выходу.

Мои руки покрылись мурашками от убеждённости, звучащей в его словах. Из-за волнения я начала мямлить, не способная нормально структурировать множащиеся в голове вопросы. Неужели это действительно возможно? Танатос, Гипнос и Морос вернутся? Чем это обернётся для людей?

Я нагнала Кая уже на улице, но в ответ на мой речевой поток он взмахом руки приказал садиться в машину. Он продолжал игнорировать мои несдержанные размышления вслух, уверенно ведя автомобиль. В итоге я умолкла, но не прекратила на него испытующе смотреть, надеясь, что давление пристального внимания вынудит его говорить, но Кай включил музыку, удостоив меня взглядом лишь раз.

– Наберись немного терпения, – сдался он.

И я нехотя уставилась на дорогу, рассматривая дома и улицы в районе теневых. Сегодня последнее условие нашей сделки будет выполнено, и у меня не останется причин жить в доме Элиона. Не будет необходимости для возвращения в район теневых, разве что продолжу видеться с Иво в университете. Эти мысли оставили неприятный осадок, испортив настроение. Я безрадостно глядела на мелькающие здания, палагейцев и машины, которые Кай обгонял.

Интерес я начала проявлять, когда количество домов уменьшилось и мы свернули на широкую дорожку в парк. Вход был защищён, периметр огораживал высокий забор. Кай перекинулся несколькими фразами с охранниками, затем вновь поднял стекло, и мы беспрепятственно проехали дальше. Я вжалась в сиденье, рассматривая местность. Деревья росли густо, и несмотря на ухоженную, заасфальтированную дорогу, всё равно было ощущение, что это место не для семейных прогулок.

– Это же…

– Верно. Это Осколочный лес, – подтвердил Кай, когда я запнулась, ошарашенная догадкой.

– Мы называем его Морионовым, – возразила я.

Морионовый лес.

В древности именно здесь Святой Данам верно расставил зеркальные монолиты. И если открывшиеся проходы в Даорию удалось переместить, то последний почерневший обелиск рассыпался чёрными осколками. Сперва люди надеялись их собрать, но это оказалось невозможным. Как только палагейцы явились через проход, они взяли территорию под свою защиту, этот лес стал сердцем их района, а дома и улицы вокруг послужили дополнительной охраной.

– Знаю, хотя не понимаю, почему вы не сменили это ошибочное название, – ответил Кай, поворачивая на парковку. Имелась разметка на пару десятков мест, но помимо нашей машины вокруг не было ни одной.

– Оно красивое, – защитилась я.

– Но по-прежнему ошибочное, – фыркнул Кай.

Я пожала плечами, решив не спорить. Он прав. Название было дано ещё при жизни Святого Данама. По рассказам очевидцев, почерневшие осколки монолита напоминали людям морион – чёрный или тёмно-бурый кварц. До сих пор поддельщики и контрабандисты время от времени стараются подсунуть покупателям морион под видом осколков обелиска.