— Будь осторожней, девочка. А то я могу принять все твои наивные заигрывания, как за плохо просчитанный вызов.

Отвечать ему, что это и был мой далеко не скрываемый вызов, я не стала. Решила, что и без того раздраконила его предостаточно и даже больше, чем ожидала. Да и всё равно бы не успела. Ведь он не просто развернул меня на себя, схватив за предплечья, а практически сразу, без предупреждения, подтолкнул в сторону кровати, заставив проделать несколько пятящихся шагов и, в конечном счёте, плюхнуться спиной на поверхность идеально заправленной постели. После чего навис надо мной сверху, встав коленом на край матраца между моих ног, и снова погрузился не обещающим ничего хорошего взглядом в мои распахнутые во всю ширь глаза.

— Ну, так что, девочка? — последнее слово он произнёс намеренно медленно, растягивая чуть ли не каждый слог. — Что ты выбираешь? Грубость или нежность? Лишиться всех поблажек или, наоборот, получить ещё больше привилегий?

И всё это он выговаривал, пока скользил одной ладонью по моему вздрагивающему животу, неспешно поднимаясь к рёбрам и часто вздымающейся от глубокого дыхания груди. А пальцами другой опять ласкал мне скулы и губы, будто любовался моим перепуганным лицом, перед тем как запустить руку мне под затылок и вытащить из высокой причёски мешающие ему заколки со шпильками.

— Я всё равно возьму своё, что бы ты там себе не думала. Это лишь в твоих личных интересах — получить то, о чём ты так долго и тайно мечтала. Мне от них ни холодно, ни жарко. Но, как видишь, я готов пойти даже на столь мизерные уступки и отнюдь не для того, чтобы привнести в твою жизнь больше комфорта с чувством морального удовлетворения.

Он определённо надо мной издевался, и я снова ничего не могла с этим поделать. Только безропотно принимать всё, что он говорил и делал со мной. И попутно вздрагивать/всхлипывать, когда его ласки становились слишком откровенными. Когда его ладонь почти полностью сжимала мою далеко не маленькую грудь, а фаланги его слишком знающих пальцев перекатывали/сдавливали чувствительный сосок.

— Ну, так что, Дейзи? — он не просто задал свой вопрос, глядя в этот момент в мои уже поплывшие глаза, но и потянул за ноющий сосок, сжимая его сильнее.

Не удивительно, почему меня тут же выгнуло, а из горла вырвался несдержанный, едва не страдальческий стон. Ведь это было одновременно и больно, и сладко, особенно, когда этой острой и в то же время обжигающей стрелой (или раскалённой иглой) пронзило, будто навылет, мою запульсировавшую от желания киску.

— Что ты выбираешь?.. — а Стаффорд… будь он неладен! Всё это время он смотрел, как я корчусь, наблюдая в упор, что происходит с моим одуревшим взглядом, нагибаясь к моему лицу ещё ближе. — Грубость или нежность?

Как же мне хотелось его убить в подобные мгновения, пусть данное желание и длилось совсем недолго. Особенно, когда я начинала дуреть под его горячим и звучным голосом и тихонечко поскуливать, пока он ласкал то грубо, то нежно мою грудь, а я никак не могла понять, что же мне нравится из этого больше всего.

— А если… если я выберу и то… и другое? — не знаю, как я смогла ответить и где найти для этого сил со смелостью, но в итоге всё-таки немощно это прошептала, едва не со слезами. Ведь этому Дьяволу, ко всему прочему, приспичило снова скользнуть ладонью к моему животу и накрыть поверх трусиков мой чувствительный лобок. И не просто накрыть, но и вначале сдавить там чуть ли не всю интимную плоть грубым захватом, а потом нежно и ласково провести по тонкой кружевной ткани пальцами, прямо по онемевшим половым губам и уже налившемуся кровью клитору.

Конечно, я не смогла удержаться от вскрика, как и от последующего громкого учащённого дыхания, когда возбуждение под его пальцами начало разгораться, подобно бесконтрольному живому жару — пульсирующему и аритмичному, проникающему толчками невидимого члена в мою уже почти готовую вагину.

— Как ни странно, но иного ответа я от тебя и не ожидал, — довольный оскал Стаффорда оказался предвестником его очередной непредвиденной издёвки. Точнее того, как он вдруг поднялся надо мной и отпустил, вызвав нежданный прилив тоски и даже физического холода. Хотя, всего-то, начал снимать с себя одежду, а я завороженная его грациозными, как у опасного хищника движениями, наблюдала за каждым его действием, желая и прикоснуться к нему самой, и сделать с ним что-нибудь со своей стороны. Только, увы, смелости в этот раз мне опять не хватило.

— Можешь расстегнуть мне ремень и пояс на брюках, если так сильно хочется.

Он точно не человек! И то, как он меня читал пугало, наверное, куда больше, чем то, что он со мной вытворял. Хотя, возможно, одинаково. Тем более, что вызываемые им страхи длились недолго, накатывая периодическими волнами. Может оттого я набралась смелости поднять свои дрожащие руки и протянуть к его животу. Правда справилась с его штанами не так быстро и умело, как он справился со своим фраком, галстуком-бабочкой и белоснежной сорочкой, обнажив свой лепной торс с гладкой грудью и животом, как какой-нибудь греческий бог перед очередным грехопадением. Но зато успела даже приспустить ему брюки, как и стянуть вниз край боксеров, высвободив из под хлопковой ткани уже затвердевший и налившийся кровью большой эрегированный фаллос. И на какое-то время перестав дышать, потому что Стаффорд перехватил одну из моих резко ослабевших ладошек, и заставил меня оплести ствол его члена всеми пальчиками, сжав их собственным кулаком. А потом ещё провёл ими несколько раз чуть ли не по всей длине пениса от мошонки до вздутой блестящей головки, вызвав у меня столь откровенным жестом не меньшую вспышку возбуждения. Особенно, когда снова надо мной склонился и второй рукой обхватил горло под скулами, снова заглядывая в мои одуревшие глаза и с явным довольством рассматривая всё моё немощное личико.

— Так уж и быть… — и проговаривая все свои изощрённые издёвки прямо мне в губы, пока неспешно надрачивал моей рукой себе член. — Сегодня дам тебе то, что ты так страстно жаждала заполучить ещё с самого первого дня нашего знакомства. Только смотри, моя девочка, не улети раньше времени в спейс, я хочу видеть, как ты будешь кончать, сидя на мне сверху…

Боже, как же я его ненавижу, и как схожу с ума, когда он всё это со мной вытворяет, умудряясь смешивать грубость болезненных ласк с неожиданными проявлениями нежности. Например, как сейчас. Сжав до лёгкой боли вторым кулаком мои волосы под затылком и тем самым заставив меня выгнуться, а потом… о, господи! Потом провёл языком от уголка моих губ вниз к шее. И дальше. Ниже. К яремной впадинке и ключицам, заскользив им ещё ниже, пока не остановился на уже воспалённом соске и не вобрал его полностью в рот.

А я даже не успела сообразить, что он проделывал со мной такое впервые! Впервые ласкал не одними лишь руками и пальцами! Несдержанно ахнула во весь голос, снова выгнувшись от очередной острой вспышки удовольствия, когда он принялся дразнить мне сосок губами, языком и даже прикусывать зубами. Зализывать, засасывать, растирать, воспаляя его ещё сильней до болезненной чувствительности, до сумасшедших вспышек ненормальной похоти, от которой у меня уже плавилось всё тело, а между ног творилось чёрт знает что.