Кроме того, мы пытались как-то изолировать подводные лодки, защитить их от обнаружения на поверхности воды. Было решено продолжить эксперименты, уже начатые в этом направлении на флоте ранее.

Командование ВМС установило связи с соответствующими научными учреждениями Германии, желая получить предложения ученых по защите от обнаружения подлодок в момент их нахождения на поверхности воды. Однако наши научные деятели не смогли предложить ни одной новой идеи, кроме тех, разработки которых уже велись.

В первые месяцы, когда стало очевидно, что новый прибор, появившийся у англичан, представляет собой нешуточную угрозу, мой разведчик – капитан-лейтенант Мекель, стал главным инициатором новых разработок. Он был очень способным офицером и в дополнение к глубоким профессиональным знаниям обладал живым воображением, что, несомненно, является ценным качеством для военного.

2. Одно было совершенно очевидно: даже если мы сумеем, используя и поисковые приемники, и приборы обнаружения, оборудовать подлодки эффективной системой оповещения о противнике, случаи внезапной атаки с воздуха все равно будут иметь место и капитану всякий раз придется принимать нелегкое решение. Если он решит погружаться, а глубинные бомбы начнут взрываться во время выполнения маневра, то есть когда лодка еще не достигла безопасной глубины, скорее всего, она будет уничтожена. Если же капитан примет решение не погружаться, поскольку все равно уже поздно, и вступить в бой с самолетом с использованием палубных орудий, опять-таки более вероятно, что в этой дуэли подлодка не победит. Принять бой он должен будет в любом случае, если подлодка по какой-то причине не сможет погрузиться или ей не хватит на это времени. А значит, подводная лодка должна иметь эффективные орудия ПВО. Причем их установка – проблема довольно сложная. Когда лодка уходит под воду, орудие не убирается в отсек, а остается на месте и подвергается действию морской коррозии.

Как бы там ни было, а орудия противовоздушной обороны на подлодке должны быть заметно усилены. Для этой цели мы добавили на боевой рубке, где расположен мостик, вторую платформу, на которой разместили дополнительное 2-см орудие «С-38».

Когда «U-236» в начале сентября вернулась из похода на базу настолько изуродованной бомбами, что отремонтировать ее уже было невозможно, у нас появилась идея превратить ее в «ловушку для самолетов». Мы предложили использовать эту лодку в качестве противовоздушного корабля в Бискайском заливе, а также корабля эскорта для подводных лодок, по какой-то причине временно не имеющих возможности погрузиться. Поэтому «U-256» отправили в док для переоборудования. Там укрепили прочный корпус, установили дополнительные орудия ПВО и обшили рубку броней, чтобы предоставить людям укрытие от огня. О боевых деяниях этой подлодки я расскажу позже.

В качестве одной из мер по быстрому обеспечению подводных лодок эффективной защитой против постоянно возрастающей угрозы с воздуха командование подводного флота обратилось с просьбой о выделении в свое распоряжение истребителей, имеющих большую дальность полета. Дело в том, что у «Ju-88 CIV», которые имелись на вооружении у командования ВВС Атлантики, радиус действия был крайне мал – они обеспечивали прикрытие лишь в прибрежных водах.

Мы с большим нетерпением ожидали прибытия бомбардировщиков «He-177», имевших радиус действия около 1500 миль. Эти самолеты могли оказать бесценную помощь в операциях против вражеских конвоев. Во многих случаях атака подводных лодок была невозможной без поддержки авиации, которая бы вступила в бой с воздушным эскортом.

Главнокомандующий ВМС поддержал нашу просьбу об использовании «Не-177» в войне на море, и казалось, вероятность их получения была достаточно высока.

В дополнение ко всему перечисленному 3 сентября я направил главнокомандующему ВМФ очередную докладную записку, в которой предложил «в интересах дальнейшего активного ведения подводной войны способствовать созданию самолета с мощным вооружением и большим радиусом действия, чтобы оказать нам помощь в тех районах Атлантики, куда не сможет долететь „He-177“».

Главнокомандующий ВМФ передал этот документ авиаторам, которые 3 октября дали следующий ответ:

«…Требование о создании самолета, способного обеспечить прикрытие подлодок с воздуха в отдаленных районах Атлантики, в настоящее время не может быть исполнено. Для этих целей потребуется самолет такого же типа, как американские бомбардировщики. Наличие такого самолета в составе ВВС является, безусловно, желательным, но в настоящий момент мы не обладаем необходимой для его постройки технической документацией».

Исследования, которые, имей мы должное стратегическое чутье, должны были выполняться в мирное время, конечно, нельзя восполнить в разгар войны.

3. Что касается обеспечения подводных лодок эффективным оружием против эсминцев, дело обстояло не лучше. Пока не существовало приборов, способных обнаружить подводную лодку на поверхности воды, эсминец не представлял для нее слишком уж большой опасности. С лодки обычно замечали эсминец раньше, чем успевали заметить ее, поэтому командир имел достаточно времени, чтобы принять правильное решение. Однако теперь вероятность обнаружения и внезапной атаки эсминцем подлодки ночью и в условиях плохой видимости многократно возросла. В таких условиях (когда эсминец идет прямо на подводную лодку) было бы очень желательно, чтобы она имела возможность применить оружие.

Использовать в этой ситуации обычную торпеду не было смысла – очень уж неудобная цель, узкая и подвижная. Наиболее удобной стала бы акустическая торпеда, идущая на звук винтов цели и поэтому имеющая хорошие шансы на попадание, даже если выпущена по небольшой мишени или из неудобного положения. Я категорически настаивал, чтобы это оружие было как можно быстрее доработано и стало доступным.

В качестве предмета будущих исследований рассматривалась возможность применения на субмаринах ракетных установок.

Говоря о совершенствовании вооружения подводных лодок, не следовало забывать и о повышении эффективности обычных торпед. В рапорте от 24 июня я писал:

«Сегодня, по прошествии двух с половиной лет экспериментов, успехов и неудач, взрыватели наших торпед, так же как и оборудование для удержания их на глубине, менее эффективно, чем было в 1918 году… Разрушительная мощь торпед с контактными взрывателями совершенно недостаточна, что доказано многочисленными случаями необходимости использования нескольких торпед для потопления обычного небольшого сухогруза».

И действительно, с удержанием торпеды на установленной глубине по-прежнему имелись проблемы, и мы все еще использовали только контактные взрыватели.

С января до июня 1942 года нашим подводным лодкам потребовалось 816 торпед, чтобы потопить 404 судна. Появление магнитного взрывателя, с которым одной торпеды было достаточно для потопления судна, стало бы равноценным удвоению числа торпед, которые могли взять на борт подводные лодки, и определенно привело бы к увеличению числа потоплений.

Результаты, достигнутые в результате принятия перечисленных мер, будут описаны позже. Подводники всегда верили своему командованию и не сомневались, что делается все возможное для того, чтобы боевая мощь наших субмарин совершенствовалась. Даже после трех лет войны в крайне тяжелых условиях (Атлантика – не место для увеселительных прогулок) моральный дух команд оставался высоким, люди были так же преданы своему делу, как в первые дни.