Чарльза. Все кусочки мозаики наконец-то встали на место, и ее охватил ужас, когда правда выплыла наружу.

— Это… ты?

Чарльз продолжил так, будто не услышал ее:

— Я хотел, чтобы все вы дошли до вершины. А потом мы вместе спустились бы вниз. С победой. Только вот у Дуга были другие планы. Он с самого начала знал, что прогноз плохой. Заблокировал сигнал, чтобы я не узнал о надвигающемся буране. Хотел, чтобы буран настиг меня. Всю эту ложь он скрывал тем, что вел за собой команду, пока позволяла погода. Помнишь, он пытался повернуть вас обратно в третьем лагере? Я не мог этого допустить. Мне пришлось отвлечь его. Вот поэтому я и попросил тебя рассказать про Сноудон. Я знал, что ты несешь ответственность за смерть его дочери.

— Но… Не понимаю. Ты же сам пригласил меня в экспедицию!

— Все верно. Для этого была причина. О, если б ты его видела, когда ему позвонили… Он просто обезумел. Он не пожелал узнать, как это случилось. А я узнал. Я прочитал все статьи о ее смерти, те, в которых тебя называли «Героиней Сноудона» за то, что ты вызвала спасательную команду. Когда ты опубликовала «Неудавшееся восхождение», я взял тебя на заметку. Я знал, что в этой истории есть нечто большее. И когда понял, что подозрения Дуга в отношении меня укрепляются, придумал план. Я приведу команду на Манаслу, и он будет так занят, что не сможет помешать мне. Но это не сработало. Он всеми силами пытался держать вас, ребята, подальше от вершины.

— Зачем?

— Глупец. На самом деле он считал, что буран остановит меня. Возможно, даже убьет. — Чарльз отцепил ледоруб от своего рюкзака.

Сесили охватил страх.

— А зачем ему понадобилось останавливать тебя?

— Он знал, что я нашел кое-что, что давало мне гораздо больше, чем штурмы горных вершин.

— Не понимаю…

— Не понимаешь?

Сесили пятилась к клапану. Ей грозит опасность. Тело поняло это сразу, а вот мозгу понадобилось время, чтобы осознать. Дуг пытался повернуть их обратно. «Ты же совсем ничего не знаешь…» Он не хотел, чтобы они оказались на горе вместе с Чарльзом.

На конце ледоруба Чарльза было темное пятно. Сесили не желала знать, откуда оно появилось, только вот она собственными глазами видела жертву, своими руками прикасалась к ее крови.

— Это ты убийца, — прошептала она. — Но почему?

Чарльз провел пальцами по изогнутому металлическому клюву. У Сесили пересохло во рту.

— Потому что могу, — тихим голосом ответил он. — Я всегда знал, что я другой. Когда я был ребенком, Дуг думал, что горы станут для меня достаточным испытанием и я этим удовлетворюсь. Но даже это стало слишком легким.

А потом случился пик Ленина. Природа выставила против меня все, что у нее было, а я выжил. Кто из вас способен понять это? То, какая сила воли требуется для того, чтобы противостоять силе горы, чтобы выбраться из-под тяжеленного снега, чтобы почувствовать лучи солнца на лице и узнать, что ты избранный? Я поднимался с двумя ребятами, которых считал сильными, но они сломались. А я — нет. Я — другой и хочу, чтобы мир об этом узнал.

Он помолчал.

— Только мир не готов принять меня. Я объявил о своей миссии «Четырнадцать чистых вершин», но кому до этого было дело? Люди такие мелкие… Все эти диванные вояки, которые решаются критиковать тех из нас, кто раздвигает границы способностей человека. Никто не пожелал поддержать меня. Кто-то лишь заявил, что моя затея опасна. Потом случилась Дхаулагири. Когда я наткнулся на тех двух ребят — у них была гипоксия, они лежали на маршруте и преграждали мне путь, — я разозлился. Дотронулся до шеи первого, чтобы проверить пульс. Пульс был, но слабый. Если б он спустился вниз, то, вероятно, выжил бы. Его брат стонал, он тоже был на грани смерти. Эта парочка была такой трогательной… Зря они сунулись туда, где им нечего было делать.

Я вернулся к первому и стиснул его шею. Он сопротивлялся, да, — силы вернулись, он боролся за жизнь, боролся, чтобы выжить. Все это и так было в нем, просто его мозг сдался, а вот тело продолжало бы действовать, если б он сделал правильный выбор. Но было поздно. Последнее, что он видел, было мое лицо. Ни на одной из вершин я не чувствовал себя таким всемогущим.

Чарльз поднял руку и движением пальцев показал, как сдавливал шею. У Сесили к горлу поднялась желчь. У нее не было оружия, да и колено сильно болело. Оставалась одна надежда — ускользнуть к Галдену и Заку. Всех троих Чарльзу не одолеть.

— Тот человек был слаб. Слишком слаб, чтобы находиться в том месте. То, что я сделал, было правильным. Я мог решать, кому жить и кому умирать. Его брата я на себе отнес вниз. На следующий день, когда я вернулся со спасательной командой, он был на месте. В той же позе, в какой я его оставил. И никто не узнал о моей роли в его смерти. Когда люди умирают в зоне смерти, никто даже не чешется. Зато спасением его брата я заслужил звание героя.

— На этот раз они все узнают. Какой у тебя план? Убить всю команду? В таком случае никто не будет считать тебя героем. Твоя репутация рухнет.

— Моя репутация в полной безопасности. Более идеального места для убийства, чем это, нет. На Эвересте достаточно легкого толчка — нет, не толчка, малейшего импульса, практически незаметного, — и человек падает и разбивается насмерть. Человек, который решил, будто видел, как я пользуюсь перилами, стал распускать порочащие меня слухи. Наглость какая! Предположить, что я пользовался теми самыми костылями и подпорками, которые нужны обычным людям, чтобы забраться на эти горы!..

Из глаз Сесили полились слезы.

— Но твои спасательные операции? Ты… ты же спасаешь жизни, а не отбираешь их.

— Даже великим нужны хвалебные отзывы в прессе. — Чарльз рассмеялся собственной плохой шутке.

— Значит, на Чо-Ойю Гранту все же удалось заснять твое фальшивое спасение?

Он ухмыльнулся:

— Мне нет надобности инсценировать спасательную операцию. Я хотел убить того человека, но когда увидел дрон, мне пришлось спасать его. Грант решил, что все это инсценировка, что он может угрожать мне. Шантажом добиться места в моей команде, права на съемку фильма по моей истории. Нелепость… Зато, пригласив его сюда, я мог бы разобраться с ним и с тем материалом, что у него был. Я отбирал всех вас очень тщательно. Элиз со своими соцсетями — она