Он ждал меня на подоконнике между вторым и третьем этажами. Мрачный, как придорожный могильник. Я вылетела из-за поворота лестницы и споткнулась на ступени, напоровшись на недовольный взгляд.

— Пошли. — Голос не предполагал отказа.

— Куда? — пискнула я.

— Ко мне! Там никто не помешает, — одним прыжком оказался рядом, схватил за локоть и поволок. Я только и успела раскинуть контрольную сеть, чтобы проверить, что в коридоре пусто.

Затащил в комнату, раскрутил и буквально бросил на кровать так, что я чуть в стену головой не въехала. И, пока я барахталась и пыхтела, подбирая цензурные слова, зажег свет, подпер дверь одним стулом и уселся напротив меня верхом на второй. И снова уставился злыми глазами:

— А теперь, Тим, скажи мне это в лицо!

— Что сказать? — под его напором из меня сразу весь боевой дух вышибло.

— Что я противен тебе после того, как чуть не изнасиловал!

Что? Он думает, я из-за него? Вот дурак!

— Нет, Ас, ты не понял…

— Я всё понял. Ты ушла, не попрощавшись. И с тех пор не говорила со мной ни разу. Все время держишь свой дурацкий щит, а сама от меня бегаешь. Так выскажи мне это прямо. Потому что я больше не могу выносить твоего презрения.

Моего презрения? Он всерьез? Похоже, да. Подняла взгляд с пола — на лице напряжение и гримаса боли. Ох!

— Ас, дело не в тебе. Во мне. Я не могу с тобой говорить, потому что мне стыдно, понимаешь? Меня до сих пор никто голышом, кроме Тин, не видел. И я никому не показывала моих шрамов. И моего уродства, — замялась. — Ну как объяснить? Вот представь, что одна рука у тебя не как у людей, а похожа на искалеченную клешню омара — искаженная, страшная. И ты ее прячешь — носишь перчатку, потому что не хочешь ни любопытства, ни сочувствия. И вот кто-то это увидел… и теперь твой позор известен этому человеку. Ты встречаешь его и видишь во взгляде жалость! — сейчас я чуть не кричала. — А я жалости не хочу! Я хочу быть сильной, и чтобы никто никогда больше не смог такого со мной сделать! Понял?! А сейчас пусти, я пойду…

— Боги! Тим… — он стек со стула и опустился рядом со мной на кровать. А потом рванул за плечи, опрокидывая себе на грудь, и накрыл губами рот. Жадно, горячо. От неожиданности я оцепенела, а потом задергалась изо всех сил и, оторвавшись, влепила ему с размаху пощечину. Совсем спятил, что ли?

— Ну, ты и бьешь… — в голосе Аскани, потирающего покрасневшую щеку, звучало веселье. — Но оно того стоило! И теперь мне не придется полчаса тебя убеждать, что ты — красивая.

Я с недоумением разглядывала собственную ноющую от удара ладонь. Уж вмазала так вмазала! Вспоминались слова Бри: «Надо же показать ему, что всё серьезно!» Так что сотворил он, и что учудила я?

— А теперь слушай. Я сказал, что шрамы сведу. И начну прямо сейчас. А ты не будешь удирать, сопротивляться, брыкаться и так далее. Потому что обещала. Слово дала. Понимаешь?

Блин… Вот надо было язык за зубами держать… Но тогда это было сложно, слишком нас выбило из колеи. Впредь буду умнее.

— Сейчас я дам тебе чистую простыню и отвернусь. Ты снимешь тунику и замотаешься ниже плеч. Посмотрим, что у тебя с предплечьями, шеей, ключицами и верхней частью спины. Про Галарэн, где магическая Академия, слыхала? Там жарко, и в вороте под подбородок ходить не станешь.

— Стану! Потому что буду магом, а они сами регулируют температуру тела и окружающей среды!

— К третьему курсу, может, и станешь. А первые два будешь вонять хуже Морковки после часа галопа. Заканчивай спорить. Вот, я отвернулся. А пока переодеваешься, позволь кое-что тебе расскажу…

Я расстегнула куртку, стянула через голову шерстяную тунику, потом белую полотняную нижнюю рубашку. Посмотрела вниз — ага, красота несказанная — выпирающие кривые ребра и торчащие локти. А грудь так и не растет. Хотя на фига мне она?

— Знаешь, тут, на севере, в чести мужчины могучие, плечистые, кряжистые, — спокойный голос Аса, сидящего ко мне спиной, звучал чуть глухо. — Вот мой отчим лорд Барака тер Бартоломе именно такой — чуть не три локтя в плечах, четыре ростом. Боевой топор в его лапах — будто обеденная вилка, и не весит ничего. И я на его фоне — спина, как у угря, девичьи ручки с длинными пальцами, а главный признак мужественности — борода — и вовсе расти не собирается. И я такой — один на весь замок Сайгирн. Как думаешь, кем он меня считает? Правильно, уродом и выродком нечистых кровей. И последние годы говорить мне в лицо об этом не стеснялся. Причем умный… не так, чтоб оскорблением можно было счесть, а все подколками, вроде как жаль ему. «Лорд Сайгирн, как обидно, что ваша стать не позволяет тренироваться с боевой секирой, а то я бы показал пару хороших приемов». Или: «В этих девичьих щечках есть своя прелесть…» Вот представь, слышать этакое по сто раз каждый день… И ведь я знал, что еще не вырос, — человечьи парни тоже в тринадцать не больно плечисты. И понимал, что он меня доводит. А все равно было больно.

— Плюнь, — искренне посоветовала я. — Вот Кирану ты в глаз дал, он сразу тебя за отличного парня признал. А девчонки так от тебя вообще млеют — любую выбирай. Ну, кроме Бри.

— Киран — авторитет для тебя? — в голосе Аса зазвучал интерес.

— Ну, в общем, да. Он — хороший и врать нипочем не станет.

— Так, по его мнению, ты — красивая. А сама говоришь, он врать не станет. Ну все, переоделась? Я поворачиваюсь!

Ас попросил меня зажечь мой магический светильник — почему-то в мертвенно-зеленом свете шрамы проступали особенно отчетливо — и присел рядом на кровать. Взглянул на руки и плечи, сглотнул, устрашившись объема работ. Я хмыкнула. А что тут скажешь?

— Закрывай глаза и сиди спокойно. Сделаю, сколько смогу. Завтра продолжим, и чтоб больше от меня не бегала, ясно?!

Я хихикнула.

— Тим?

— Подумала вот…

— Что подумала?

— Только не злись, ладно? Вот герцог Дейл — сам тощий, как складная линейка. Нос кривой и весь в веснушках. Да еще стрижется коротко. Но, полагаю, тому, кто решит подколоть его касательно внешности, сильно не повезет…

Ас примолк, а потом рассмеялся.

— Это уж да, в точку попала!

Теплые твердые ладони легли мне на плечи.

— Сиди тихо. Можешь пока помедитировать.

Смежила веки и прислушалась к ощущениям — от его рук шел ласковый жар. И не было ничего лишнего — он не гладил, не ласкал, не трогал, не лапал — просто лечил. Но все равно это было приятно, как под весенним солнцем греешься.

— Ну, все, хватит! Завтра продолжим! — Я открыла глаза, чтобы увидеть, как Ас закрыл свои и бессильно откинулся на подушки.

— Эй, не спи! — пихнула его я. — Пока не ушла, дай кольцо, с которого начать.

— А ты не уходи, посиди немножко тут, — глаз приоткрылся. — Я б от чашки тайры сейчас не отказался. Заварка на второй полке слева, чашки там же.