А потом я вдруг все понял.

– Нет, – сказал я. – Если ты хочешь победить Иксиона, ты сражаешься с ним; ты не отвечаешь на его провокации…

Но когда Энни снова обернулась ко мне, ее лицо расплылось в улыбке:

– Разве ты не понимаешь, Ли? Вот как я с ним борюсь.

ЭННИ

Утро за утром я удивлялась ощущению того, что удивительный сон продолжался, хотя ему давно пора было исчезнуть. Я ожидала, что реальность ворвется и фантазия разрушится, но этого не происходило.

Но этот сон был реальностью. Все это. Этот дом, проведенные здесь недели, это украденное время наедине с Ли.

А Пауэр явился, чтобы разбудить меня.

Я сознательно вводила себя в заблуждение, думая, что могу уйти в отставку, оставить Каллиполис на произвол судьбы, с Иксионом у руля, решив, что он станет соразмерной заменой предыдущему режиму. Внутренняя политика Атрея была абсолютно несовершенна, но Иксион стал настоящим проклятием. Дымящиеся холмы, которые он оставлял после себя в нагорьях, свидетельствовали о том, что он не прекратит издеваться над этой страной, пока не получит то, что хочет.

А он хотел получить меня. И мне надоело бегать от него.

Но я подкину ему небольшой сюрприз.

Ли все еще не мог понять.

– Ты игнорировала провокации Иксиона с тех пор, как он начал их публиковать, – сказал он, тыча пальцем в листовку, – а на этот решила ответить?

– Да.

На самом деле я смотрела на перечисленные в листовке преступления и испытывала безмятежное чувство удовлетворения. Ошибка Иксиона с самого начала заключалась в том, что он нацелился слишком высоко. У меня не было никакого желания доказывать, что я достойна звания Первой Наездницы. Я не считала, что заслуживаю этого звания больше, чем он. Я позволила своему городу пасть.

Но преступления против народа? Государственная измена? Я готова принять эти звания от Каллиполиса.

Особенно если это нужно для его спасения.

– Суд отвлечет его, переключит его внимание с Норчии, даст тебе прикрытие, необходимое для подготовки наших наездников, чтобы разбить Фрейду. А когда придет время, я использую это зрелище в своих интересах.

Глаза Ли округлились:

– Энни, прости, конечно, но публичное разбирательство не пойдет тебе на пользу.

Я не сразу поняла, куда он клонит. А потом мне захотелось рассмеяться.

Милый Ли всегда пытался защитить меня. Он решил, что я надеюсь оправдать себя на суде Иксиона. Он беспокоился о моих ораторских способностях. Но я знаю, что не смогу выиграть суд перед каллиполийцами, которые меня ненавидели, и я даже не знала, заслуживаю ли я этого.

Пауэр переводит взгляд с меня на Ли, ухмыляясь:

– Лично я считаю, что для крестьянки она очень даже внятно говорит.

У меня возникло желание ударить его.

– Не время, Пауэр. Ли, дело не в суде.

– Это липовый суд, – сказал Пауэр Ли. – Это показательный процесс. Ее обвинят во всем, что они придумают.

Взгляд Ли бегал между нами, словно решил, что мы оба спятили.

– Ну да. Так зачем ей вообще…

– Потому что после того, как меня признают виновной, Иксион отправит меня на арену для казни, – ответила я.

– И тогда ты умрешь…

– И тогда я призову.

– Интересно, каким свистком-призывателем? – завопил Ли.

Пауэр поднял палец:

– Если ты забыл, твоя девушка способна вызвать своего дракона силой мысли сквозь каменные стены.

Когда вскрылось, кем на самом деле был Ли, Пауэр и Дарий попытались избить нас в драконьих логовах, забрав наши свистки-призыватели. Оказалось, мы с Аэлой и не нуждались в призывателе. Судя по отвисшей челюсти Ли, он об этом забыл. Кивнув в сторону Пауэра, я принялась объяснять Ли:

– А потом я публично побеждаю Иксиона на арене, хотя по-прежнему остаюсь виновной во всем, в чем они меня обвинили, народ все еще ненавидит меня, но кого это станет волновать, когда я только что прикончила этого ублюдка на глазах у всего Каллиполиса.

Мне не нужна их любовь, чтобы выполнять свою работу.

И я смогу ее выполнить. И не важно, останусь ли я Первой Наездницей и заслуживаю ли этого звания. Я могу сделать это и виновной. Все, что мне было нужно, – это крестьянская кровь в моих жилах, полная арена и Аэла под седлом.

Я сказала себе, что все закончится после того, как я освобожу Стражников. Я сказала Криссе, что сделаю все, что потребуется, чтобы избежать войны, в которой мы не смогли бы победить.

Но это все не закончится, пока Иксиону не придет конец, и это не будет войной. Не произойдет столкновения между армиями великих империй, и не будут поставлены на карту жизни моих соотечественников.

Это будет схватка между ним и мной.

Пришло время сделать то, что я должна была сделать с самого начала. Сразиться с ним в воздухе.

Впервые за долгое время, представляя, как поднимаюсь в воздух с Аэлой, я чувствовала, что хочу этого.

– А после, – сказала я Ли, – ты уничтожишь голиафана Фрейды со своим флотом, который ты подготовишь в Норчии, и мы отправим ее домой в Васк с извинениями за причиненные неудобства.

В его серых глазах наконец-то мелькнуло понимание.

– Мы сможем сразить их обоих, Ли. Две головы змеи одним махом.

После нам осталась бы извивающаяся, безголовая змея, и нам пришлось бы следить, чтобы на месте отрубленных голов не выросло ничего ужасного, но я уверена, что мы с Ли справимся с горсткой наездников Серого Клевера, которые будут бороться за власть в полной изоляции. Они ничто по сравнению с натиском вторгшейся империи; и теперь мы знали, что эта империя предпочла бы вернуться домой. Змея будет извиваться, но ее головы не умножатся.

Однако у этого плана был один нюанс. Я обратилась к Пауэру:

– Ли все еще может представлять проблему. В этой листовке говорится, что он нужен живым или мертвым, но я предполагаю, что Иксиону он нужен именно живым?

Пауэр широко улыбнулся:

– Как и многие из нас. – Я вскинула руку, и он закатил глаза: – Верно. Ли считается слишком харизматичной фигурой, даже несмотря на обвинение в убийстве. Что касается Иксиона, он хочет окончательно уничтожить Лео.

Я кивнула:

– Значит, мы инсценируем смерть. В противном случае Ли, вернувшись в Норчию, все будет для Иксиона словно кость в горле. – Впервые после возвращения в Фархолл мой разум работает с невероятной скоростью. Я уже забыла, каково это, так мыслить. Мысли со свистом проносились в голове. Детали складывались воедино, и вот уже передо мной возникло решение проблемы. Чтобы полностью продумать план, я инстинктивно пыталась сопоставить все переменные – окружающую обстановку, наши с Ли отношения и склонность Иксиона к жестокости, и когда картина наконец сложилась в моей голове, мое сердце