Поэтому вместо того, чтобы спускаться к ней по пористым туннелям, я вышла из Большого дома и отправилась на ежедневную прогулку, которую до сегодняшнего дня совершала в компании Ли. Дорогой, которая вела меня от одного конца Вечной Весны до другого, вдоль курганных насыпей на вершинах поросших дроком скалистых уступов, через виноградники и фруктовые сады внизу, где уже начали распускаться почки, и спустилась по лестнице к морю. И старалась запомнить каждый свой вздох и все, что видела перед собой.

Завершив круговой обход, я вошла в белые от пара бассейны Травертина.

И там обнаружила Аэлу и Пэллора с яйцами.

ЛИ

Я не ездил верхом уже много лет, с тех пор как в начале нашего обучения в корпусе Стражников нас усаживали верхом, чтобы подготовить к полетам верхом на драконах. Но после дня, проведенного в седле серой кобылы Найджела, Тилли, я полюбил это ласковое, уверенно движущееся создание, хотя иногда мне и казалось странным ехать верхом так близко к земле. Мы вернулись из Харфаста далеко за полдень.

Когда я вернулся из конюшни, Большой дом был пуст. Я звал Энни, и мой голос эхом отражался от каменных стен. Слова, которые я читал в городской ратуше, словно шепот наполняли тишину. Жена, брак, вдова, наследник. Будущее, которое могло бы у меня быть. Я сказал себе, что мне важно идти вперед, без нее. Что для того, с чем нам предстоит встретиться дальше, есть только один набор клятв, которые имеют значение, и ей понадобится вся сила, которую они могут ей дать. Эти слова о семье и браке, убеждал я себя, были всего лишь формальностью. Клятвы на бумаге. Средства для достижения цели, которые, по всей вероятности, никогда не понадобятся.

Тем не менее в какой-то момент я в глубине души попытался представить себе мир, в котором эти слова обладали бы властью. Мой отец был проклят, гниль старых воспоминаний иссушена горизонтом ослепительного света. В тот момент я не мог вспомнить, почему я сказал ей, что это было будущее, которого я никогда не хотел. Я не мог вспомнить, почему она не была сейчас здесь, рядом со мной, не шептала эти слова вместе со мной.

Конечно я желал этого. Конечно я всегда буду этого желать.

Но мы с Энни не получали того, чего желали.

В одиночестве этого дома, у которого не было будущего, стены сжимались вокруг меня словно в могиле. Я представил пламя, но тут же отмахнулся от этого образа.

Я вышел из дома, потирая висок. И тут я чувствую притяжение.

Притяжение Пэллора.

Это случалось так редко, что потребовалось несколько мгновений, чтобы распознать это чувство; мы с самого начала учились с ним не пользоваться этим притяжением. Но вчерашние тренировки с Энни положили этому конец. Сегодня, вместо того чтобы отмахнуться, я последовал на зов его притяжения к Травертину. Мне показалось, что он был чем-то очень доволен.

Я нашел его вместе с Аэлой в горячем бассейне. Энни скрючилась у края, по колено в парной воде, обхватив руками колени. В центре бурлящего фонтана и свернувшихся в клубок драконов лежали три чешуйчатых драконьих яйца.

Самое большое – янтарное, цвета чешуи Аэлы, второе – бледно-серебристое, как шкура Пэллора, а самое маленькое было пятнистым. Каждое из них было размером примерно с человеческую голову. Увидев меня, Пэллор слегка приподнял морду, его взгляд устремился на яйца, а ноздри гордо раздувались.

– Только посмотри на себя. – Аэла надменно фыркнула, и я рассмеялся. – Сегодня никаких тренировок, обещаю.

В тот единственный раз, когда самка дракона моего отца снесла яйца, она не отходила от источников в течение нескольких недель. Я отмахнулся от беспокойства при мысли, что будет ждать нас в таком случае утром. Сейчас не стоило об этом думать.

Сейчас настало время для ликования.

Энни обернулась. Ее лицо было мокрым и румяным от пара.

– Она не разрешает мне взять яйца.

Я снял сапоги, закатал штанины и опустил босые ноги в горячую воду рядом с ней. Вода приятно расслабляла мышцы, натруженные за день верховой езды.

– Нам пока не нужно их брать.

Одежда Энни вымокла насквозь. Когда я обнял ее рукой за талию, ощутив влажное прикосновение ткани, Энни сделала дрожащий вздох. Пар, дурманящее счастье драконов затуманивали мою голову, но сейчас я и не хотел, чтобы она была ясной. Я стянул тунику и погрузился в воду до конца. Когда я потянул Энни за руку, она удивленно рассмеялась, а затем погрузилась в воду рядом со мной.

– Подержишь меня?

Я взял ее на руки. В воде она казалась невесомой. Крошечной. Слишком маленькая, чтобы отпустить ее одну, не говоря уже о том, чтобы расстаться с ней. Я поцеловал ее руку, которую Иксион поранил осколками стекла, чувствуя паутину шрамов на ее коже, и у Энни перехватило дыхание.

– Энни…

Еще не поздно все отменить.

Она прижала палец к моим губам, а затем поцеловала их. Я проглотил протест и притянул ее ближе к себе. Трещина в каменном потолке над головой пропускала лианы и полоску неба. Мы грелись в горячей воде, переливаясь в эмоциях со своими драконами, и смотрели, как розовело небо над морем и эти розоватые блики падали на драконьи яйца и белые скалы Травертина. Я собирался рассказать ей о ратуше и документах, как только вернусь из Харфаста, но теперь, когда я сжимал ее в объятиях в парной воде, ощущение срочности исчезло. Низко на северном горизонте ожило созвездие, его звезды образовывали изящную фигуру, обращенную на север. Энни, которая в детстве жила в низинах между нагорьями, а затем в постоянном смоге города, вероятно, никогда этого не видела.

Это последнее, что я мог ей показать.

– Небесная Королева. – Я обводил контуры созвездия ее пальцами и знал, что она дрожала не от холода.

Когда небо слегка посветлело, пришло время уходить.

Мы вылезли из воды и принялись одеваться, а затем Энни подошла к яйцам, спрятанным на мелководье, где бурлит вода. Аэла тут же показалась над водой и зарычала, вздыбив гребень. Энни остановилась.

– Аэла, пожалуйста. – Все еще во власти перелива эмоций, Энни тяжело дышала, стараясь взглядом заставить Аэлу отступить.

– Пэллор, – пробормотал я.

Пэллор обвился вокруг Аэлы, но когда мы встретились взглядами, он понимающе заскулил. Печаль разлилась по моему позвоночнику, как прохладная вода. Он отвернулся от меня, нежно положив свою морду на шею Аэлы. Аэла жалобно заскулила, прижимая гребень.

Энни застыла на месте, слегка пошатываясь.

– Давай, Энни.

Слезы струились по лицу Энни, и она торопливо смахивала их ладоней,