– Эм… – сказал он, отпустил ее руку и обвил за талию, притянув ее к себе.

Эмма тоже крепко обняла его, дыша быстро и часто, а сердце ее выстукивало бешеное стакатто.

Жена Люка. Люк в ее сердце и жизни… и в ее постели, до конца дней. Эмма подняла к нему лицо, и он завладел ее губами в нежном, собственническом поцелуе.

«Моя, – говорил этот поцелуй. – Моя. Навсегда».

И так оно и было. Его. Навеки. Он прав – это будет нелегко. Они еще не решили всех его проблем – ни его ночных кошмаров, ни любви к выпивке, ни стремления убегать из дому.

Но Люк показал ей, что готов трудиться, готов попытаться стать лучше. И ей казалось, что именно так и поступает тот, кто любит. Идут на компромиссы, меняются, растут.

Уловив где-то за спиной движение, Эмма рывком перенеслась в настоящее и отшатнулась, чувствуя, как жаром заполыхали щеки. Она совершенно забыла про семью Люка!

Люк, продолжая все так же крепко прижимать ее к себя, посмотрел поверх ее плеча. Сгорая от стыда, Эмма подняла глаза, но увидела вокруг только улыбающиеся лица.

Сара и Эзме помогли Эмме встать, а братья окружили Люка, помогая ему.

Поздравления и смех, объятия и дружеские хлопки по спине – вот что царило в гостиной следующие несколько минут. И все это время Люк с Эммой остро ощущали друг друга, чувствовали новые мощные узы, сковавшие их навсегда – узы, которые никто никогда не разорвет.

Интуиция Люка привела его вновь в заброшенный бестолковый особняк Мортона в Чизике. Он привез с собой рабочих, которые ободрали свежевыкрашенные стены в двух комнатах.

Как только первый пласт штукатурки отвалился, из стен посыпались деньги. В общей сложности за свежими слоями штукатурки в этом старом доме хранилось восемь тысяч фунтов.

Это была примерно треть всех денег, украденных Мортоном у отца Эммы. Но Марк пообещал, что сам разберется в делах и бумагах Мортона, и заверил Эмму, что, вероятно, они смогут удвоить эту сумму, продав ценное имущество Мортона, бóльшая часть которого хранилась в бальном зале особняка.

Конечно, всех украденных денег они уже не вернут – наверняка Мортон много потратил на свои сумасбродства, – но и этого будет довольно. Достаточно, чтобы отец Эммы смог спокойно жить в Бристоле.

Через два дня после того, как деньги нашлись, Эмма с Люком поженились в Лондоне по специальной лицензии. Это был самый чудесный день в жизни Эммы. Она видела, как Люк признается в любви к ней – в церкви, перед лицом Господа и перед семьей, и очень расчувствовалась, а когда приносила обеты, из глаз ее текли слезы.

Они женаты. Они стали одним целым.

На следующий день они отправились в Бристоль в своей карете. Следом ехал еще один экипаж, который вез лучшего в Лондоне врача по заболеваниям сердца и троих слуг. Домой они прибыли в холодный зимний день.

Время, после того как Люк сделал ей предложение, было самым счастливым в жизни Эммы, но гнетущий вид отцовского дома разом отрезвил обоих. Эмма выбралась из кареты, укрывшись вместе с Люком под зонтом, который нес кучер. Они поднялись по ступенькам к высокой черной двери и постучались.

Эмма посмотрела на Люка:

– Так странно стучаться в дом, который я столько лет считала родным.

– Значит, просто войди в него.

– Нет, – мягко ответила она. – Теперь мой дом рядом с тобой.

Дверь открыла Джейн. Сестра Эммы похудела и выглядела уставшей, под глазами залегли тревожные черные круги, уголки губ опустились. Но увидев, кто стоит на пороге, она кинулась в объятия Эммы, радостно восклицая:

– О, Эмма! Ты дома! Я так по тебе скучала!

Эмма крепко обняла сестру.

– Я тоже по тебе скучала.

Потребовалось несколько секунд, чтобы Джейн взяла себя в руки и оторвалась от Эммы. Покраснев, она посмотрела на Люка и слуг, столпившихся у него за спиной.

– Пожалуйста, простите, – пробормотала она. – Вы не должны стоять тут под дождем. Прошу вас, входите.

Все вошли в прихожую. Эмма не писала домой, когда Люк выздоравливал после ранения. Он настоял, чтобы она отправила сестре сто фунтов для покрытия самых неотложных расходов и долгов, но все это случилось еще до того, как он сделал ей предложение. До того, как они нашли деньги, украденные Роджером Мортоном.

– Джейн, – сказала она, – позволь представить тебе лорда Лукаса Хокинза. Моего мужа.

Джейн от изумления открыла рот, переводя взгляд с Эммы на Люка и обратно. Улыбаясь, Люк взял Эмму за руку, и их пальцы переплелись. Она сияла, глядя на сестру.

– Закрой рот, а то муха влетит, – поддразнила Эмма сестру. Так говорила когда-то их мать.

Джейн тут же закрыла рот.

– Зима, – заявила она – за этот ответ Эмму когда-то увесисто шлепнули. – Зимой мух нет.

Эмма улыбнулась, и лицо Джейн смягчилось.

– Полагаю, я должна сказать вам «поздравляю», – пробормотала она. – Я удивлена, но… – Она посмотрела на Эмму. – Твои письма… Я догадывалась, что ты питаешь очень сильные чувства…

– Как и я к ней, – негромко сказал Люк, легонько сжав руку Эммы.

– Я так рада! – воскликнула Джейн.

– А папа в спальне? – спросила Эмма. – Мы хотим сообщить ему эту новость.

Джейн улыбнулась и кивнула.

– Он будет счастлив видеть тебя.

Они поднялись наверх, в спальню отца Эммы. Сердце ее сжалось, когда они вошли в комнату. Люк остался у двери, а Эмма подошла к отцу. Он выглядел так же, как и раньше, когда она уезжала, – маленький, хрупкий, волосы окончательно поседели, лицо опухло от водянки.

Отец долго смотрел на нее, не узнавая, затем едва заметно улыбнулся.

– Эмма! – произнес он надтреснутым голосом, когда-то гремевшим на все бристольские доки. – Ты вернулась домой, ко мне!

Она наклонилась и обняла отца.

– Я тебе кое-что привезла.

– А мне это понравится? – пропыхтел он.

– Думаю, да.

Сначала она представила отцу Люка. Тот отнесся к нему немного настороженно, а Люк… О господи! Сердце ее сжалось, когда она увидела, как Люк ведет себя с ее отцом – с таким вежливым почтением, какого она и не предполагала. Но Эмма знала почему – потому что лежавший в постели человек был ее отцом, а Люк говорил, что очень хочет ему понравиться.

Затем она представила отцу доктора, прославившегося превосходными результатами в лечении заболеваний сердца. А потом слуги внесли большой саквояж, куда они с Люком тщательно сложили отцовские деньги.

– Двенадцать тысяч фунтов, папа. Я знаю, что это не все, но нам обещали, что будет больше.

– Я слышал, ты нашла Мортона, – произнес отец, задыхаясь и глядя на нее расширившимися глазами. – Но про деньги я не знал… Боже всемогущий, Эмма! – Он смотрел на нее так, словно видел впервые. – Ты превратилась в великолепную женщину!