сверх допустимого и приличного, - говорил Фридрих, не вникая в суть отношения к религии со стороны Вольтера. – Эта ба-ба Елизавета держит мальчика в клетке. Вот он мне пишет, что восхищается Пруссией, что хочет быть похожим на меня и это правильно. Но он меня обвиняет, пусть и косноязычно, в покушении на себя. Почему бы Карлу Петеру не подумать о том, что Россия в своей громадности территорий не может быть европейской и она, скорее, азиатская страна, а с азиатами не может быть равноправного разговора…

Король вовремя остановился, не стал продолжать развивать мысли, которые доходили до такой степени, что Фридрих вполне допускал убийство и своего родственника, который стал по иронии судьбы наследником российского престола. Если нужна смерть Карла Петера Ульриха, то она будет, как только Пруссия возглавит процесс подготовки покушения, а не эти глупые голштинцы, которые уже проиграли. Главное – ослабить Россию и ввести ее в пучину смуты, бунтов, а уже потом вполне искренние слезы по убиенному племяннику.

Союз трех баб уже наметился и, имеющий определенные психологические проблемы Фридрих, видел в вероятном соглашении мадам де Помпадур, Марии Терезии и Елизаветы, скорее, объединение по гендерному признаку, чем против того, что сам Фридрих нарушил баланс сил в Европе. Пусть «Война за австрийское наследство» еще идет и свое слово Россия еще не сказала, но несмотря будет ли победа России, что сомнительно, или победит Франция – в следующую войну эти страны войдут в союз против Пруссии. Кто более-менее разбирается в политике, уже видит это.

А, между тем, Аксель фон Мардефельд убит и это явный вызов Фридриху. Да, скорее всего, операция была проведена по указанию Ушакова, который уже умер, но король вызов принимает. Ведь Карла Петера не убили, да и ранение наследника русского престола странное, может и подстроил раны сам хитрый лис – глава Тайной канцелярии. Мыслей много, но малолетний глупец все еще считает своим кумиром прусского короля, пусть и проступают в письме зачатки разума. В любом случае, карту наследника российского престола, как и его жены Софии Фредерики нужно разыгрывать и далее, но тоньше.

* ……… * ……… *

Петербург.

28 сентября 1746 г.

За столом в ресторации «Элита» сидели шесть человек: собственно я, уже оправившийся после ранения, Петр Иванович Шувалов, как старший представитель от вошедших в силу Шуваловых, ну и со своим шкурным интересом был он, ибо имел заводики на Урале. Так же присутствовал Александр Борисович Бутурлин, как главный судья семейного спора Демидовых, и непосредственно три брата – Прокофий Акинфеевич, Григорий Акинфеевич и мой протеже Никита Акинфеевич.

Уже успели и поссориться, когда братья были оставлены наедине, дабы сами смогли, придерживаясь линии, взятой Бутурлиным, договориться, примериться, но решения так и не было. Пришлось вмешиваться.

- Господа, я пока был сторонним наблюдателем, стараясь не вмешиваться в действительно семейное дело. Но… слишком много в России зависело от деятельного вашего батюшки. Держава, подданными коей и вы пребываете, не допустит того, чтобы заводы простаивали и ждали своих хозяев, - я открыл папку, где были бумаги на каждого из братьев. – Прокофий Акинфеевич, Вы еще при жизни батюшки Вашего проживали заграницей, получая вспомоществование от Акинфея Никитича, царствие ему небесное. Григорий Акинфеевич, Вы же увлечены ботаникой и сиречь науками, связанными с растениями. Зачем Вам заводы? Деньги? Понимаю и принимаю Ваши чаяния. Давайте так поступим…

Я рассказал о принципах акционерного общества, что не нужно непосредственно заниматься той же горнозаводской деятельностью, чтобы получать с ее доход. Назначьте управляющего и договоритесь о системе контроля за прибылью – все. Живи себе заграницей, получай деньги. Не патриотично – да, но и запретить так поступать, не считаю нужным. Зачем державе бездарность и повеса? Пусть прожигает жизнь за границей, да стране не гадит. Но, несмотря на то, что я, как сам считал, был убедительным. Именно Прокофий, прожигатель жизни, уперся в слово «нет». Это тот персонаж, кто первый промотает все наследство, споит тысячи людей в Петербурге, сотни из которых умрут от алкогольного отравления – целый батальон молодых и до встречи со старшим Демидовым, здоровых людей. Будет такой эпизод в истории, если не предотвратить. Этот прожигатель жизни еще знойным летом прикажет скупить всю соль в Москве и высыпать ее на улицы для того, чтобы Прокофий покатался на санях [исторические факты].

- Хорошо, воля Ваша, еще дед мой даровал Вам эти заводы и право ставить новые. Но я настаиваю, что при продаже части своего наследства, любой из Вас будет обязан предложить купить имущество своим братьям за восемьдесят долей от полной стоимости. Коли нет – иду к императрице и сказываю, что ваша свара пагубна для державы, - сказал я.

Пусть и выглядела угроза жалобы государыне детской, но она-то и подействовала. Все присутствующие понимали, что такое самодержавие. Могут и вообще остаться без ничего, если под дурное настроение государыни попадешься, или фавориты захотят чего урвать для себя. Семейство уже лишилось серебряных рудников в Алтае, могут и большее забрать.

Договор был заключен, Григорий Акинфеевич, между тем решил подумать над созданием долевого товарищества с Никитой Акинфеевичем. А я ждал новой встречи, обедая с Петром Шуваловым, чье присутствие предполагал и на обсуждении похода дивизии Румянцева на Южный Урал. Признаться, Петр Иванович смотрел на меня скорее изучающе, словно экзаменатор. Мне же нужно содействие этого деятеля, но на равных условиях, а не по формуле «учитель-ученик».

Такие совещания, что сейчас должны случиться, нужно было бы проводить в здании коллегий, что находилось на Васильевском острове. Но, посетив это строение, я остался крайне недовольным – там невозможно работать. Мало того, что на первом этаже был сущий восточный базар с торговыми лавками, так и на месте оказались только два чиновника Военной коллегии. Нужна реорганизация и создание системы работы учреждения. Для этого по моим требованиям организуется кабинет Президента Военной коллегии, создается архив со стеллажами, приемная, идет накопление бумаги и печатей для делопроизводства. Из-за отсутствия людей, хоть приблизительно понимающих, что именно я хочу видеть на выходе, данные вопросы повесил на Тимофея Евреинова, который уже, пусть и не в достаточной степени, принял основу системы документооборота.

К трем часам по полудни в «Элиту» прибыли Петр Александрович Румянцев, Иван Иванович Неплюев, не уходил и Петр Шувалов,