Двести пятнадцать банок консервов

Я стояла в темноте у причала, кутаясь в тёплый плед. Фонари освещали набережную, а свет луны очерчивал контур нашей яхты.

Кто мог подумать, что обернётся всё именно так? Алёна! Она могла и даже подумала. Вспомнив о подруге, я поискала её взглядом в окружающей суматохе. Тонкая фигурка девушки пыталась найти тепло в объятьях незнакомого мне мурза.

Светловолосый оперативник нежно гладил её по спине — наверное, хотел успокоить. Это было довольно странным, с чего бы правильной, воспитанной Алёне прижиматься к незнакомцу? Но я слишком устала, чтобы думать об этом.

Сотрудники охраны правопорядка Муркоты приехали по нашему вызову удивительно быстро. Целых три кристалломобиля осветили набережную своими мигалками.

Мурзы немедля занялись сбором улик и изучением нашей яхточки. А чуть позже, гудя сиреной, к нам подъехал большой фургон, в который загрузили тело бедной девушки.

Пока все были заняты, ко мне подошёл очень неприятный мурз с совершенно ничего не выражающим лицом. Мужчина кивнул и представился как следователь Лужкин.

“Лужкин-Кружкин”, подумала я.

— Анжела Виолеттовна, расскажите, у кого вы арендовали эту яхту? — привлёк моё внимание следователь.

Хотя в голосе мужчины слышался вежливый интерес, но смотрел он на меня совершенно равнодушно.

— Вчера я арендовала эту яхту у Раисы Ивановны Бобровой.

Я старалась говорить чётко и внятно. Мне совсем не хотелось провести всю ночь на пристани, отвечая на одни и те же вопросы. Однако этот Лужкин тут же вынул из кармана блокнот с карандашом и переспросил заново. Память у него, что ли, дырявая?

— Боб-ро-ва…

Он бы ещё язык высунул, пока выводил свои каракули! Кого сейчас в следователи берут? И тут же, не давая опомниться, он меня огорошил:

— Понимаете ли, Анжела Виолеттовна, проблема в том, что найденная нами девушка и есть Раиса Ивановна Боброва. Так что подумайте ещё раз и ответьте — у кого вы сняли яхту?

Я смотрела в хмурое лицо следователя. На его большие, тяжёлые, кустистые брови. На короткий нос и поджатые от недовольства губы. Я видела, как на его тяжёлом черепе, обтянутом кожей, растут жидкие мерзкие волосики. Как его огромные пальцы, напоминающие сосиски, записывали в блокнот все мои слова. Хорошо хоть не мысли.

И тут до меня дошло, как же я попала. А потом до меня дошли все масштабы моего попадания. Арендовала-то яхту я у Жана и хозяйку никогда даже в глаза не видела.

Говорить следователю о нём, наверное, не стоит. Ну, скажет Жан, что не знает никакой яхты с Раисой Ивановной и никогда не видел никакой меня. Да и документы на яхту он оставил у себя, чтобы потом отнести на утверждение.

А, что если Жан решит уничтожить документы, чтобы обрубить все концы? Тогда в глазах Лужкина окажется, что я незаконно залезла на чужую собственность, возможно, грохнула хозяйку, зачем-то пригласила подружку поглазеть на всё это, а потом ещё и ОПМ вызвала, чтобы сдать саму себя. М-да, зря мы не бросили труп за борт, как учил папочка!

Значит, если я хочу выбраться из этой переделки, то нужно как можно скорее избавиться от следователя и рвануть к Жану за документами, пока или если они ещё у него.

Я внимательно вгляделась лицо Лужкину, чтобы понять, о чём он сейчас думает. Смотреть на него было сложно, взгляд отказывался цепляться за серые, невзрачные черты его лица. Всё, что мне удалось уловить, так это то, что он делает то же самое, что и я.

Всё-таки хочет записать и мои мысли! Это меня сбило с толку и немного разозлило.

Ещё минуту подумав, я решила, что он мужчина неприятный и совершенно непривлекательный, так что вряд ли девушки одаривают его своим вниманием.

А, может, порадую несчастного? Тогда и быстрее отпустит.

— Господин следователь, как вас зовут? — кокетливо начала я, поводя плечиком.

— Леонид Маркович. — ответил мужчина, совершенно не отреагировав на мой жест.

Это в мои расчёты не входило, и я начала нервничать. Опустив взгляд вниз и крутя в руках ключи от яхты, я продолжила:

— Леонид Маркович, я только во время нашего разговора поняла, что меня серьёзно подставили. Доказать это прямо сейчас не могу, но и у вас доказательств моей вины тоже нет. Если вы не собираетесь меня отпустить, то я вызываю своего адвоката.

— Анжела Виолеттовна, вам в любом случае имеет смысл вызвать адвоката. Наверное, стоит позвонить и родителям. Но я настоятельно советую вам рассказать, что именно случилось и как вас подставили.

Я сладенько улыбнулась и решила ещё раз пустить в ход свои женские приёмчики. Я посмотрела в глаза хмурому следователю, улыбнулась и положила руку туда, где должен был находиться его бицепс.

— Леонид Маркович, — продолжая смотреть ему в глаза, сказала я, — сейчас три часа ночи, и мы сильно устали. Пожалейте двух уставших девушек. За этот день у нас и так достаточно приключений. Давайте допрос оставим на завтра, когда рядом со мной будет адвокат. Сейчас мы поедем в домой, где отдохнём, а завтра свеженькие приедем на допрос.

Но следователь только скривился. Он стряхнул мою руку со своего предплечья и ледяным голосом ответил:

— Вы, гражданочки, поедете с нами в участок, где и останетесь до приезда ваших адвокатов, родителей и кого ещё вы там решите вызвать. У нас в отделении есть две кушетки — на них и поспите.

Вот же мерзкий тип! Может, ему вообще девушки не нравятся, а я тут разбазариваю свою щедрость. Я начала закипать.

Первое, что промелькнуло у меня в голове, и о чём я уже совсем не могла перестать думать, были консервочки.

— Тогда попросите, пожалуйста, ваших людей не трогать мои консервы и воду. И да, на это всё есть накладная. Когда вернусь, проверю!

Конечно же, у меня нет никакой накладной. Откуда она вообще могла у Жана взяться? Но меня уже понесло.

Следователь поджал губы, окинул меня тяжёлым взглядом и фыркнул. Похоже, я перегнула палку. Зря человека обидела, когда упомянула про консервы.

Хотя нет, всё верно. Сопрут и скажут, что никаких банок и не было, а потом поздно будет, ничего не докажешь. И консервочки мои расчудесные сожрут, вспоминая ту дуру, у которой они их упёрли!

— Леонид Маркович, консервных банок ровно двести пятнадцать и воды пятьдесят литровых бутылок. Завтра я приеду за ними и всё проверю.

— Анжела, да зачем им нужны эти чёртовы консервы? Они же ОПМ, их работа искать украденное, а не воровать.

Голос Алёны дрожал, то ли от холода, то