— Четырежды восемь — тридцать два, — в полголоса подсчитал Шамко, стоя в коридоре. В комнату хозяин его не пригласил. — А ещё что-то есть?

— Этого больше нет. Есть фен — амфетамин. Этот будет держать сутки.

— И того пятьдесят шесть, нормально. Побочка есть какая-то у них?

— Это же наркотики, — недоумённо взглянув на него, тихо произнёс Медведь, круглолицый, невысокий, светловолосый, рано полысевший парень примерно его возраста. Из под чёрной линялой футболки выглядывал небольшой «пивной» животик, а волосы на руках росли так густо, что казалось, хозяин покрыт белой шерстью. Серые настороженные глаза его, словно не могли найти себе места, наконец, остановившись на лице визитёра и скользнув по нему, опустились куда-то в область солнечного сплетения. — Будет переть первые два-три раза, потом нужно будет увеличивать дозу. Слушай, зайди в интернет и всё про них прочитай. Будешь брать?

— Сколько?

— За экстази двадцать евро и тысячу за фен. И то, это потому что Сологуб за тебя просил.

— Евро? Мы что в Европе?

— Рассчитывайся рублями; за всё две четыреста.

— Хорошо, — вытащив из кармана ворох мятых купюр, Андрей отсчитал требуемую сумму и протянул продавцу. При взгляде на деньги, глаза «барыги» не то чтобы подобрели, но стали чуть менее настороженными.

— Хорошего вечера, — напоследок сказал он, открывая дверь и едва Шамко вышел, тут же закрыл её за его спиной. Дело было сделано, теперь осталось только убить оставшееся время и надеяться, что после кремации чары ведьмы рассеются сами собой.

— Мужчина! Да, Вы! — услышал он, едва выйдя на улицу и обернувшись, увидел идущих к нему двух мужчин чуть выше среднего роста, в чёрных однотипных пуховиках и надвинутых почти на глаза вязаных шапочках. — Уголовный розыск. Ваши документы.

— А на ваши можно взглянуть? Разве я что-то нарушил? — спросил Андрей, найдя глазами, выходящее во двор окно четвёртого этажа только что покинутой им квартиры, успев заметить отпрянувший от окна силуэт. Сдал паскуда, — подумал он, мельком взглянув на предъявленные ему ксивы. Оба были капитанами, и одного он знал по совместной службе в ППС. Алексей Панов, как звали второго, Шамко рассмотреть не успел. Правда надолго он там не задержался, перевёлся в розыск, где оказывается, и служил, по сей день. Общее прошлое ни на что не влияло, судя по всему это была полицейская «крыша» «барыги», ради которого они и «расчистили поляну», как выразился Сологуб, отправив его зону. Постоянных клиентов, основу своего финансового благополучия он подставить не мог, но кем-то жертвовать было нужно, сдавая крышевавшим его оборотням в погонах. Странно, но Андрей совсем не чувствовал страха, лишь досаду на угрозу отсрочки его планов ещё на один день.

— Отрабатываем ориентировки, место здесь криминогенное, — внимательно изучая его права, которые он по привычке носил с собой, назидательно произнёс капитан незнакомый, ломая эту комедию, коренастый похожий на борца мужчина лет тридцати пяти. — Андрей Ильич вы проживаете в этом доме?

— Нет, я работаю помощником Выборского и приходил к своему клиенту.

— В какую квартиру?

— Это конфиденциальная информация. Если я что-то нарушил, задерживайте меня.

— А по нашей информации ты только что приобрёл наркотики, которые сейчас лежат у тебя в кармане. Так что у нас есть стопудовая причина для твоего задержания, — вступил в разговор его бывший сослуживец, пытавшийся согреть дыханием замёрзшие руки. Было видно, что они порядком продрогли, ожидая его, но Андрею не было их жаль. Январь совсем расклеился, несмотря на вечер с крыш по-прежнему срывались капли, расплываясь во дворе мутными лужами. Ветер, немного успокоившись днём, задул с новой силой, и оттого стало ещё холодней.

— Если вы об этом, то я понятия не имею что это — я нашёл это в подъезде и хотел выкинуть, — вытаскивая из кармана запакованные в полиэтилен разноцветные таблетки, и пакетик с порошком заявил Шамко.

— Наивней отмазки я давно уже не слышал, — заметил «борец» взглянув на второго. — Сейчас мы отвезём тебя вместе с твоим добром в участок, сдадим его на экспертизу, и ты смело можешь рассчитывать лет на пять за хранение и транспортировку.

— Если бы хотели, уже бы везли. Ни понятых, ни участкового. Чего вы хотите?

— Хотим услышать что-то более конкретное, чем невнятное блеянье про найденную дурь.

— Если вы про деньги, то денег нет, я полностью на мели. Но могу взять кредит в любом банке на любую сумму, — вдруг вспомнив слова мольфарки, добавил Шамко, полицейские переглянулись, и тот которого он не знал, спросил:

— Подо что кредит брать будешь?

— Машина есть.

— Старая «четырнадцатая». Ей цена сто тысяч, двести потолок.

— Ты что его знаешь? — удивился коренастый и Панов ответил, отворачиваясь от порыва норовившего забраться под пуховик ветра:

— Когда-то служили вместе в ППС, крутится возле Выборского, типа юрист. Не знал, что он на наркотики подсел.

— Видно «типа юристы» хорошо зарабатывают. Так ты из бывших? Тем более должен понимать, что взяли тебя с поличным, и отвертеться не получится.

— Мне это нужно для дела, чтобы не спать трое суток. «Барыгу» своего тоже засветите, из шестьдесят седьмой квартиры? Если я расскажу следаку у кого купил под протокол, вся ваша схема полетит к чёртовой матери. Не хотите, чтобы я взял кредит, забирайте машину. Завтра оформлю на вас документы, а тачку хоть сейчас забирайте. Под домом стоит.

— Ты нас за идиотов держишь? На кой чёрт нам твоя рухлядь?

— Тогда вот, — произнёс Андрей, снимая с руки часы. — Выборский подарил на тридцатилетие. Швейцарские, механика с автоподзаводом. Не самые крутые, но долларов шестьсот стоят.

— Не знаю, что там тебе дарил Выборский, но, похоже, ты себе ещё одну статью накрутил — дача взятки должностному лицу при исполнении, — Андрей Юрьевич был человеком в городе известным, с деньгами и связями, а оттого в представлении не нуждался. Со стороны казалось, трое знакомых случайно встретившись, что-то живо обсуждают в преддверии выходных.

— А ну дай сюда, — внезапно произнёс «борец» беря из его руки часы, внимательно разглядел их, а потом, положив в карман изрёк: — Часы изымаем на экспертизу, если не краденные — вернём.

Подойдя вплотную, он саданул Андрея под дых и тот сложился, застонав от боли, не потому что действительно было так больно, хотя удар у капитана был приличным, а потом прошипел на ухо:

— Ещё раз увижу здесь, закрою нахрен. Так легко уже не отделаешься. И про «барыгу» забудь.

Полицейские ушли, волчьей побежкой растворившись в сгущающихся сумерках, а Шамко, наконец, выпрямившись внезапно изменив маршрут, пошёл туда, куда до этого и не собирался, словно от