Андрея, все словно забыли, и он висел огромной уродливой ёлочной игрушкой над разбитыми машинами и люди, осторожно проезжая мимо изумлённо щёлкали его объективами камер. Но вот приехала «аварийка» и его, наконец, сняли с едва не проткнувшей грудь арматуры. Доктор уложил его на каталку, деловито задвинул в «Скорую», мотор взревел, завыла сирена и, отвечая на вопросы о своём самочувствии, Шамко понёсся в Первую городскую.

Весь оставшийся день он провёл то в больнице, сдавая анализы и проходя рентген, а потом его повезли в Полицию, где он в десятый раз обстоятельно рассказал о случившемся. Выйдя на остановке, он медленно шёл по улице к своему дому, видя оживление прохожих явно собиравшихся отмечать Старый Новый год. В детстве в их доме в этот день вновь накрывали стол, хотя и не столь шикарный как тридцать первого, ждали полночи, пили шампанское, ели оливье и…ложились спать, ведь утром, как правило, родителям нужно было идти на работу.

Он жил один и единственное кто, возможно, был рад его возвращение, это аквариумные рыбки, толстолобики, меченосцы и гуппи. Хотя в этом как раз Андрюха мог и ошибиться. Аквариум остался от предыдущего квартиранта, хозяйка хотела его выбросить, но Шамко решил рыбок оставить и теперь по утрам сыпал в воду корм, раз в неделю меняя её на новую. За всей этой нервотрёпкой он совсем забыл о старухе, её смерть отошла на второй план после потери машины. Тачку было жаль, она не была застрахована, Андрей был аккуратным водителем и думал, что вот ещё немного, и он возьмёт себе, что-то посолидней. Его вины в аварии не было и через суд, пожалуй, можно было возместить ущерб, как-никак всё же он был почти юрист, тем более рассчитывал на помощь Андрея Юрьевича.

Бросив в мусорное ведро сорванный листок календаря, Шамко пошёл спать, слыша как за окном, взрываются петарды и редкие фейервеки. Он не думал что уже так поздно, хотя рано вставать завтра было не нужно. Как едва не расставшемуся с жизнью Выборский дал ему до понедельника выходной, да собственно и делать то было больше нечего, раз проблема со старухой решилась сама собой. Это немного тревожило, но он надеялся, что Андрей Юрьевич какую-то работу ему подыщет. К тому же юрист выбил для него небольшую премию, которой вряд ли хватит на новую машину, но это всё же лучше чем вообще ничего, нужно только завтра будет зайти на стройку и забрать конверт у прораба.

***

— Добрейшего всем утречка пятницы тринадцатого! Надеюсь, не смотря на мрачную нумерологию этот день, принесёт лишь позитивные эмоции в канун Старого Нового года! — услышал вдруг Шамко знакомый голос, надеясь, что это лишь сон. Этого не могло быть по двум причинам — он не ставил на утро будильник и ди-джей не работал по выходным. Но голос по-прежнему звучал в его голове и, не понимая, что происходит Андрей, открыл глаза. — А с вами на волнах радио «Максималист» по-прежнему я, ди-джей Глеб Новосельцев. Классное утреннее настроение и классная музыка на волнах нашего самого лучшего в мире радио. Только одному мне кажутся эти первые две недели года, какими то странными? Словно Алиса в зазеркалье мы проживаем их повторно. Это время мистики, сбывающихся предсказаний и надежд.

Бред какой-то. Радио что ли «хакнули»? — подумал он, потянувшись за лежащим на стуле телефоном, абсолютно не понимая, кому могло понадобиться совершать хакерскую атаку на радиостанцию. Разве что какому-то фанату Старого Нового года? Андрей взглянул на засветившийся циферблат и онемел, увидев дату, которой быть, сегодня просто не могло: 13 февраля 2015 года. Пятница.

— Какая к чёрту пятница! — воскликнул Андрей, вскакивая с постели. Пятница была вчера, вчера было грёбанное тринадцатое число. Вчера умерла старуха, он попал в жуткую аварию и едва остался жив. В рубашке родился — так сказал о нём доктор, повторив фразу снимавших его работяг. Мужчина бросился к зеркалу, подняв руку — его рёбрам прилично досталось, рана, которую он не замечал в горячке, опухла и нестерпимо ныла, и заснул он, лишь выпив две таблетки «Кетанова». В больнице рану обработали и заклеили пластырем. Сейчас пластыря не было, как не было и следов вчерашней аварии. Можно было предположить, что пластырь отвалился во сне, но как объяснить отсутствие даже царапины на месте вчерашней раны?

Он понимал, что уснуть уже не получится; сердце учащённо билось в груди, а в голове осиным роем носились разгоняющие кровь мысли. Прошёл на кухню, увидев, что на календаре по-прежнему 13-ое, хотя он чётко помнил, как срывал листок. На всякий случай, заглянув в мусорник понятное дело листка не увидел, и тогда сорвав со стены календарь, швырнул его в ведро. Наскоро перекусив без аппетита, он отправился на работу, решив позвонить Выборскому. Дорога до стройки, раньше занимала считанные минуты, но теперь, после того как машина погибла в аварии угрожала растянуться на час, с учётом ожидания общественного транспорта.

— Алло, Андрей Юрьевич? — начал Шамко, когда трубку, наконец, сняли.

— Это Алиса, Выборского нет. Он из дома сразу поехал к бабке. Ой, ты же ничего не знаешь — у нас тут такое случилось — Клавдия Ильинична умерла. Говорят, угорела, чуть дом не сожгла…

— Ещё вчера, — перебил словоохотливую секретаршу Андрей и та удивлённо спросила:

— Как вчера? А ты имеешь в виду, что до полуночи? Ну, этого я точно не знаю.

— Ладно, хорошо, Алиса. Побегу я, — давая отбой, произнёс молодой человек и вдруг попятился, поскользнувшись на льду, едва не упал при виде своей рестайлинговой «девятки». Он слишком хорошо помнил её последние мгновения, едва не ставшие последними и для него, но она, как ни в чём не бывало, стояла запорошенная снегом во дворе его дома, как навевающий нехорошие воспоминания призрак.

Сунув руку в карман, он нащупал ключи, но, так и не достав, не оборачиваясь, быстро пошёл к остановке. Андрей не понимал что происходит, но явно ничего хорошего — пятница тринадцатого засосала его в себе как трясина и если он не сможет из неё выбраться, то возможно останется в ней навсегда, пока не погибнет в одной из расставленных старухой ловушек.

Из-за поворота показалась «семёрка» идущая по кругу через центральную часть города, останавливая автобус, мужчина вытянул руку, увидев, как мелко дрожат пальцы. Садиться в таком состоянии за руль было нельзя, тем более что он больше не доверял своей восставшей из автомобильного ада машине — новой аварии он мог и не пережить.

Дальше всё было точно так же как