— Ладно, — нехотя проговорил Олег. — Но только ты обязательно приди.

— Обязательно приду.

Во двор больницы спешно въехала желтая копейка. Сверкающая, как новый рубль. Остановилась напротив крыльца. А вот и Вороновы. Из машины выскочила пухлая, но резвая тетка в платье в горошек и бежевом плаще. Следом за ней спешил ботанического вида мужичок. С ними я уже был знаком. Встречался в палате Олега.

— Ох, успели! - выдохнула тетка и сграбастала мальчика, прижав к выпирающей на длину локтя груди. — Представляете! — громыхала она. — У этой колымаги колесо спустило! В самый неподходящий момент! Когда нашего Олеженьку надо было домой забирать.

Новоиспеченная мать посадила на щеку Олега красное пятно жирной помады. Мальчик поморщился, но промолчал.

— Ну что ты, дорогая! — возмутился затюканного вида мужичок в вязаной жилетке. — Колесо у каждого может спустить. И не колымага это вовсе! А новый “ВАЗ-2101”. У актера Абдулова такая же!

— Скажешь тоже! — фыркнула тетка. — Я на велосипеде десять лет ездила, и колесо ни разу не спустило. А тут только купили машину, сразу бац! И дырка!

Парочка, конечно, шебутная и колоритная, но судя по новой машине — обеспеченная, и это гуд. Квартира у них двухкомнатная. Воронова Евгения Петровна — главбух в конторе какой-то, муж ее, — Алексей Владимирович, доцентом в местном институте трудится. Семья вроде приличная, самое-то для Олега. А дальше будем посмотреть. Самое главное, чтобы к мальчику хорошо относились. Но я это проконтролирую.

— Все, мы поехали! - воскликнула Евгения Петровна и заграбастала мальчика, потянув его в сторону машины. — Спасибо тебе, Андрей, что побыл с Олегом.

— Не за что, — кивнул я. - До свидания. На неделе зайду. Проведаю мальчика.

— Заходи, конечно. Чай попьем. С медом! - легко махнула пухлой ручкой Евгения Петровна.

Хлопнули двери, и копейка укатила со двора. Я стоял на крыльце еще какое-то время и размышлял. Получилось у меня изменить судьбу маленького мальчика или нет? Не знаю. Станут ли Вороновы хорошими родителями? Не скажется ли в будущем пресловутый красный поясок на психике Олега? Пока ничего не знаю… Может, судьба не просто так забросила меня в это время? Может, у меня есть какая-то миссия? Что-то или кого-то поменять… Пока это получается слабо, и результата особо не видно, но уверен, что у меня все еще впереди. Не зря меня прозвали Курсант… Здесь я только начинаю жить заново.

Глава 4

Наконец мне удалось вырваться на тренировку по боксу. Саныч меня сегодня не гонял, заметил, что в последнее время мне не до спорта и форму я маленько подрастерял.

Впереди опять планировались какие-то соревнования, я пытался спрыгнуть с участия, но старый хитрый хрыч сказал, что уже подал на нас с Быковым заявку. Мол, не ссыте, ребятки, соревнования проходные, не область, всего лишь город, и без особой подготовки справимся. Но лучше, конечно, подготовиться. Впереди еще месяц. Две втягивающие тренировки проведем – и пахать будем. Ага. Знаю я эти проходные соревнования. Опять мастера спорта подсунут, как месяц назад.

После тренировки и традиционного контрастного душа (кровь разгоняет отменно) мы с Быковым сидели и болтали в раздевалке, как старые сплетницы-подружки. Так уж получалось, что с другом в последнее время пересекались только на тренировках. Поэтому каждый раз трещали ни о чем подолгу, пока Саныч нас не выгонит.

Я рассказал Антону про подозрения насчет Зинченко. Он призадумался и спросил:

— Думаешь, второй секретарь горкома и есть убийца?

— Не знаю, но проверить надо… “Волгу” бы его осмотреть. Он птица высокого полета, и официально такое не провернуть. С Погодиным голову ломаем, как все по-тихому обстряпать. Но ничего пока дельного не придумали. Только не вздумай никому брякнуть, считай - гостайна почти.

— Да понял. А где он “Волгу” оставляет? Вскрыть гараж аккуратно, и всего делов.

— В том-то и дело, что у него не гараж, а бокс в автохозяйстве обкома. Охраняется круглосуточно. Сторожа только если споить, но так себе план. Вдруг непьющий окажется. Или наоборот — хрен споишь.

— Погоди, — Быков вдруг стал заговорщически потирать руки. — Я, кажется, придумал. Женька, сын его, как-то хвастался, что на папиной “Волге” девчонок катает. Давай его позовем куда-нибудь. Например, на природу. На шашлыки. На озеро Горькое.

— И-и?…

— Туда народ на электричке добирается, рыбу поудить и мясо на костре пожарить, а Женька общественный транспорт не любит. Говорит, что бесит его, когда люди близко трутся плечами. Говорит, что боязно от этого становится ему. Вот сказочник, да? Чего только не придумает, лишь бы оправдать свое высокомерие. Зажрался просто Женя, от простых людей оторвался. Привык на машине, да на такси раскатывать. Если с нами соберется — всяко у отца машину возьмет.

— Гениально, Тоха! Зови его. Только Женя, может, и не зажрался вовсе. Есть болезнь такая редкая — не помню как точно называется, ну допустим пусть будет хренофобия.

— Чего?..

— Таких людей бесит, когда лезут к ним обниматься, пожимают руку, хлопают по плечу, да вообще прикасаются. Они отшатываются и отстраняются. Паника у них начинается и мандраж.

— А ты откуда знаешь?

— В “Технике — молодёжи” читал, — соврал я, вспомнив один из самых популярных журналов семидесятых, а в памяти всплыл момент из начала девяностых, когда я впервые столкнулся с человеком с такой болезнью, сам же был еще зеленым лейтенантом.

Задержал тогда я одного жулика по рядовой кражонке. Но это было одно из первых моих дел, и раскрыть преступление хотелось во что бы то ни стало. И заметил я, что когда наручники жульману надевал, кривился он, как будто во рту целый лимон был. Потом, когда объяснение с него в кабинете брал, похлопал его по плечу, мол, давай признавайся подобру-поздорову, можем как явку с повинной оформить, такая помощь следствию зачтется и срок скостит, а если еще и ущерб потерпевшей возместишь, то условкой отделаешься. Опять моего подопечного всего перекосило, не понял я сразу, откуда лимоны у него в глотке. Похлопал еще раз, реакция повторилась. Удивился я тогда, не знал всю петрушку про болезнь эту, подумал, что менты ему настолько противны, что коробит его от меня, как аллергика от кота персидского. Такой оказией грех было не воспользоваться. Хлопал я его так легонечко по плечу и приговаривал: