вложила столько сил, но другого пути не было. Мучительная смерть от удушения, или от клинков захватчиков? Хорошо хоть те озаботились врубить негатор и подарили ей несколько секунд отсрочки срабатывания ошейника.

Выхватив кинжал, она уже ни о чем не думая, бросилась на противников. Главное, не позволить им взять себя в плен, возникла в голове запоздалая мысль. Снять такой сложный ошейник с неё они все равно не смогут, зато своей попыткой заставят мучительно умирать, она, уже как то испытала на себе такое, пусть и не до конца и повторять, не имела никакого желания.

Ближайшим оказался маг, судя по посоху, только они с ними ходили. К несчастью, её догадка с пленом подтвердилась. В ответ на её самоубийственную атаку, маг не позволил ей напороться на его меч, а она, не смогла пробить кольчугу, положение оказалось неудобным. По инерции проскочив мимо, тут же столкнулась со следующим противником. Им оказался молодой, довольно красивый воин в дорогом доспехе, явно не кто то из рядовых. На лице его была написана обеспокоенность, но явно не за себя, а это было плохо. Этот, наверняка постарается взять её живьем, чего она, допустить никак не могла.

Не медля ни секунды, она перешла в новую атаку и оказалась права, молодой воин инстинктивно выставивший перед собой меч, вынужден был спешно его отводить убирая с её пути, дабы она не напоролась и непроизвольно открылся. Вот только она не стала совершать прежней ошибки пытаясь пробить прочную кольчугу, к тому же, усиленную на груди стальными пластинами, а решила бить в не защищенное лицо. Врагов надо было разозлить, что бы у них и в мыслях не было брать её в плен.

На этот раз, ей сопутствовала удача, противник оказался не достаточно быстр, то ли уже устал, то ли что то еще, но она поняла что он не успевает уклониться и сейчас её клинок заберет его жизнь, вот оно преимущество бойца не обремененного стремлением сохранить себя. Что заставило её чуть довернуть руку и лишь порезать его щеку, она и сама не поняла. Стало жалко, молодого воина старавшегося сохранить ей жизнь, или что? Мгновенная слабость дорого ей стоила. Мужчина выпустил из рук меч и перехватил её руку с кинжалом выше локтя. Она запоздало попыталась изогнуться что бы ударить его в спину, но там её ждала неудача, лезвие бессильно скользнуло по звеньям кольчуги. А в следующее мгновение он с силой заломил её вооруженную руку одновременно стряхивая с другой руки щит и прижимая её к себе стараясь обездвижить. Секунду они боролись, а потом, ошейник начал сжиматься сдавливая горло и мешая дышать.

Надо отдать должное, эребианцы быстро поняли в чем дело и засуетились. Убивать, или её смерти они совсем не желали. Особую энергию проявлял тот самый молодой воин которого она чуть не убила, это она отмечала сквозь накатывающую пелену удушья уже жалея, что проявила слабость, тогда бы, может быть, с ней не стали церемониться, а уже прирезали освободив от мучений. Хотя, было немного приятно видеть отчаяние на красивом молодом лице мужчины, давно она не чувствовала в отношении к себе таких эмоций. Но вскоре, ей стало совсем не до отвлеченных размышлений. Проклятый ошейник глубоко врезался в шею не просто пережимая горло, а еще и больно сминая гортань. Каким то чудом, она еще держалась некоторое время, краем сознания чувствуя как её куда то несут, что то горячее и липкое капало на лицо, а потом, мучения прекратились и сознание затопила темнота.

Сколько Натэйша пробыла без сознания, она не помнила, вряд ли долго, но ощущение освобождения от боли, было невероятно приятным. Всё её существо сразу же наполнила легкость и понесла куда то в расцвеченные всеми цветами радуги дали по переливающемуся тоннелю из сияющих огней. Наконец то она была свободна. Контраст с пережитыми страданиями был так разителен, что ни о чем другом думать не хотелось, а только купаться на волнах блаженства и легкости. Но едва она успела это осознать и отдаться неге, как полет сначала остановился, краски стали блекнуть и её неумолимо потянуло назад, а одновременно, стала приходить боль.

Пробуждение было до крайности неприятным. Болело казалось все тело, но особенно, ребра и шея. Было такое ощущение, что по ним то ли били, то ли сминали, но каждый вздох, давался с трудом и не только из за поврежденной гортани. А еще, один из ранее виденных ей магов, пытался залечить её раны. От этого было особенно неприятно. Толку никакого, её организм не воспринимал магическое воздействие, а вот сама магия была очень неприятной увеличивая скорость заполнения её резерва, который в этом совершенно не нуждался.

С трудом, она смогла попросить не лечить её, так как это доставляло сильный дискомфорт, от чего снова пришлось болезненно кашлять и кривиться от новых приступов боли. Прояснившимся зрением, она смогла рассмотреть где находится. Это был кабинет казначея, а лежала она на столе. Знакомое лицо молодого воина, склонившегося над ней, сначала вызвало глухое раздражение. Это он был виноват в её мучениях, но быстро прошло, глядя на его счастливые глаза, обеспокоенно взиравшие на неё сверху. Сразу же появились дурацкие и несвоевременные мысли, как должно быть ужасно она выглядит. Даже осознание того, что она теперь свободна от рабского ошейника пришло позже и сильно удивило её. Сделать такое, мог только очень сильный маг, либо такой же по силе и искусности артефакт. Но, теперь, она была свободна от ненавистного ошейника.

Натэйша почувствовала как ей поправляют на груди платье, о чем она даже не задумывалась, а в следующее мгновение, молодой воин твердой рукой приподнял ей голову и пока она ничего не успела понять, быстро вывел ей за ухом какой то знак, вместе с выплеском магии зашипевший на коже больно обжигая. От боли, неожиданности и коварства, у неё на глаза непроизвольно навернулись слезы. Она только только подумала, понадеялась, что этому молодому человеку, что смотрел на неё ТАКИМИ глазами можно доверять, как он нанес удар, которого она не ожидала.

Однако, похоже, ему самому не нравилось то, что он вынужден был сделать. Сразу же, как закончилась короткая экзекуция, он нежно приподнял её прижав к себе и гладя по головке, что бы успокоить повинился объясняя свои действия. Было очень обидно, хотя, где то и немного приятно от таких нежностей, и еще, понятно его опасение. Как бы ему ни приглянулась красивая пленница, полностью доверять он ей не мог