рассчитывать, что он останется незамеченным. Не для Акито. – Ты и сам сияешь так, что даже слепой заподозрит неладное.

– Никак не могу к этому привыкнуть, – волк поднялся с земли, и его обычно серая шерсть пошла голубой рябью. – Ты привёл этих людей?

– Скорее они меня.

– И что вам нужно?

Оторвать взгляд от шерсти было трудно, но Хотэку знал, что это необходимо. Как бы он ни боялся смотреть в глаза Акито, как бы ни страшился обнаружить в них ненависть или – того хуже – разочарование, он должен был это сделать. И сделал. К своему облегчению, Хотэку не смог распознать в них ни единого чувства, зато понял, как не хватало ему взгляда Акито все эти годы. Того самого взгляда, что стал его первым воспоминанием.

Единственное, чего ему хотелось в этот миг, – броситься волку на шею, как когда-то, и, заливаясь слезами, рассказать обо всём, что с ним происходило все эти десять лет. Вжаться мокрым лицом в шерсть, вдохнуть родной запах и почувствовать тепло, ближе которого не было. Но вместо этого Хотэку, глядя в чернильный омут глаз, ровным тоном произнёс:

– Кто-то похитил Кусанаги из дворца. Вся армия обыскивает остров.

– Думаете, вор в Ши? – так же спокойно уточнил Акито.

Хотэку гадал, чувствует ли он хоть что-то, но не мог разглядеть ни радости от встречи, ни злости, ни даже равнодушия.

– Сёгун не склонен делиться подробностями, особенно со мной. Он повёл нас сюда без объяснений. Но я не думаю, что местные рискнули бы… – он не договорил: Акито медленно двинулся к нему, и слова застряли в горле.

– Может, он и прав, – сказал волк, останавливаясь в шаге от Хотэку. – Тебе ли не знать, как в Ши много ёкаев. Никому не хочется, чтобы у людей была возможность прервать бессмертную жизнь.

– Так это кто-то из местных?

– Если и так, то я не представляю, у кого могло хватить храбрости… или безрассудства.

– Уверен? Ты ведь знаешь всё обо всех.

– И если бы ты всё ещё жил здесь – стал бы первым, на кого я мог подумать. Но других таких у нас нет. Жители Ши сами оградили себя от людей всеми возможными способами, мы весьма осторожны. А ты, к слову, потерял сноровку. От тебя несёт.

Хотэку не смог сдержать улыбку. Конечно, от него несёт. Многое из того, чему учил его Акито, пришлось оставить в лесу вместе с прошлой жизнью.

– О травах, которыми ты меня научил натираться, в городе никто знать не знает. Они нигде, кроме Ши, не растут. Было бы рискованно то и дело посещать лес, к которому обычный человек боится даже подойти, – Хотэку посмотрел в сторону тропы. – За мной и так постоянно следили, сёгун до сих пор мне не доверяет. К тому же люди всё равно не чувствуют запаха так, как мы. От них скрываться проще, чем от местных.

Он окинул поляну тоскливым взглядом, всматриваясь в чёрные пустоты между стволами и вспоминая, как бегал здесь, среди зарослей, путая следы и пытаясь скрыться от Акито.

– Ты совсем не изменился. Такой же бестолковый, – волк снова лёг и зевнул. По шерсти опять прошла голубая рябь. – Я не знаю, кто похитил Кусанаги. Может, кто-то из Ши, а может, это дело рук ёкаев с побережья. Здесь нас люди не трогают, так что и мы к ним не суёмся. Это порядок, устоявшийся за сотни лет. Не думаю, что кто-то из наших рискнул его нарушить.

Хотэку кивнул. Он и сам сомневался, что решение сёгуна войти в лес могло помочь в поисках Кусанаги.

– Тебе пора, – Акито повернул морду к тропе и принюхался. – От них всё больше разит нетерпением.

– Ты прав, – Хотэку направился было обратно, но затем обернулся. – Постой. Они видели свечение. Акито, поздравляю. Твой сын станет достойным преемником посланника богов.

Волк оскалился в довольной улыбке.

– Его имя Джиро. Надеюсь, однажды вы познакомитесь.

Хотэку снова кивнул, не в силах что-либо ответить, и побежал к тропе. Ком в горле так давил, что даже дышать стало больно. Больше всего на свете ему хотелось остаться, познакомиться с Джиро и провести жизнь здесь, в Ши. Он скучал по лесу. Скучал по своему дому. По этому прохладному воздуху, по темноте, в которой так легко скрываться от людей, и, конечно, по самому дорогому, что у него было, – семье. Хотя он хорошо относился к людям, которые приютили его в городе, и был им за всё благодарен, роднее волков для него никого не было. Семья оками. Семья посланников. Его семья. И он очень хотел увидеть своего маленького брата. Акито дал ему имя Джиро. Второй сын. Значит, Хотэку остался для него первым. Остался сыном, хотя и ушёл в мир людей, закрыв все пути к возвращению.

Уже подходя к тропе, Хотэку понял, что забыл о самом важном – Мэзэхиро-сан ждёт объяснений, а то и самого неведомого светящегося предмета или животного. Сначала он мысленно обругал себя за несообразительность, а затем похвалил за то, что по привычке продолжал двигаться совершенно бесшумно. Наверняка за кустами его ещё никто с тропы не заметил. Осторожно развернувшись, Хотэку направился обратно, но не к поляне оками, а в сторону от неё, туда, где росли ядовитые грибы, так похожие на любимые им вёшенки.

Эту поляну он нашёл лет в пять, когда Акито начал изредка отпускать его самостоятельно гулять по лесу. Недалеко, оставляя мальчика на расстоянии своего нюха, но уже давая чуть больше свободы и не сопровождая на каждом шагу.

Первая же самостоятельная прогулка привела Хотэку к поваленным деревьям, усеянным грибами, и счастью его не было предела – такого изобилия он в жизни не видел! Странно, что никто из местных их ещё не растащил. Так как дело было днём, грибы не показывали свою истинную природу и успешно прикидывались безобидными вёшенками, от которых маленький Хотэку был без ума.

Его спасло только то, что, хотя обычно он тащил всё в рот, в этот раз находка вскружила ему голову. Нос уже чувствовал аромат жареных на костре грибов, обязательно с листьями шисо, надо только пойти и поискать его… Ради такого ужина Хотэку готов был совершить невозможное: подождать и не набивать живот свежими грибами, тем более что после них ему обычно становилось плохо, и это портило впечатление от вкусной еды.

Собрав в охапку столько, сколько смог унести, он довольный потащил грибы домой, намереваясь прихватить корзинку, которую сплел для него отцовский друг, набрать ещё хотя бы столько же и отправиться на поиски шисо.

Увы, планам суждено было рухнуть. Акито, завидев сына с добычей, увёл его подальше от дома и заставил всё выбросить, а затем пойти к реке и тщательно вымыться. Хотэку не поверил, что грибы ядовиты, он ведь ел их столько раз! Но когда на смену солнцу на небо высыпали звёзды – отец отвёл его к той поляне, и он увидел, как ядовитые грибы раскрыли свои жабры и засияли холодным светом, показывая опасное нутро.

Это было красиво. Смертельно красиво. И сейчас он снова шёл навстречу своей однажды несостоявшейся смерти. Хотя ночь ещё не наступила, сумерки уже сгустились, а значит, грибы должны себя проявить.

Так и случилось: он завидел их ещё издали, за несколько десятков шагов. Он помнил это место, заваленное буковыми стволами. Мёртвые деревья густо поросли грибами, чьи шляпки пестрели от светло-коричневых до тёмных с жёлтыми пятнами. Жабры грибов источали свет, неяркий, но достаточный, чтобы самураи поверили, будто видели с тропы именно его.

Осторожно сняв гриб побольше, Хотэку как можно скорее вернулся к отряду и показал свою добычу.

– Надо же, никогда таких не видел! – весело присвистнул Ивао. Детский восторг на его лице никак не вязался с бочкообразной фигурой.

– А по мне, так похожи на вёшенки, – присмотрелся Кио. – Интересно, они съедобные?

– Попробуй, твой желудок всё выдержит, – подтолкнул его Ивао.

– Нет, – покачал головой Хотэку. – Очень ядовиты.

– Откуда знаешь? – подал голос сёгун. Он ничем не выдал своих подозрений, но Хотэку знал, что Мэзэхиро-сама не задаёт вопросов из праздного любопытства.

Хотэку прикусил язык. Действительно, откуда он мог знать хоть что-то о грибах, которые нигде, кроме этого леса, не растут?

– Я…