даже не упала, пока меня с невероятной скоростью несло мимо множества чужих каминов. В одних я видела смазанные цветовые пятна, в других — только зеленое пламя и каминные решетки, а один раз рассмотрела перекошенное гневом лицо какого-то толстощекого волшебника, гневно вещавшего что-то невидимому собеседнику.

Кафе «У Тони» оказалось небольшой местной забегаловкой для магов: большой зал, разделенный на уютные кабинки перегородками из плетеной лозы винограда и плюща. Только волшебников не смутят живые растения в помещении и снующие повсюду пчелы! За прилавком самозабвенно колдовал полноватый мужчина с пышными усами. Парочка ведьмочек в аккуратных серых платьях и белых передниках сплетничали за натиркой пивных бокалов. На меня никто из них не обратил внимания. Видимо, общественным камином здесь пользовались достаточно часто.

Не желая маячить перед магами хоть на минуту больше, я осмотрелась, прочитала на медной табличке, что стоимость пользования камином равна четырем кнатам, и поспешила наружу.

3

Кафе расположилось рядом с центральной площадью, на которой возвышался мемориальный обелиск. Стоило подойти поближе — и сужающийся кверху камень преобразился в талантливо вытесанных из гранита мужчину и женщину, на руках которых сидел пухлощекий малыш с торчащим чубчиком волос. Невольно пригладив челку, я прочла памятную табличку, сообщавшую, что статуя изображает семью Поттеров, отдавших все для защиты магического мира от зла.

— А мне казалось, Лили и Джеймс хотели только защитить своего ребенка, — пробормотала я и философски пожала плечами. — Вряд ли в момент опасности они думали про весь магический мир.

Искать кладбище не пришлось. Оно виднелось прямо с площади. А дом Поттеров я обнаружила, уже входя за ограду погоста.

Магическое кладбище Годриковой Лощины оказалось весьма познавательным местом. Кроме Лили и Джеймса здесь покоилось еще несколько Поттеров, живших и умерших в промежутке между серединой семнадцатого и серединой двадцатого веков. Были тут и могилы Дамблдоров, вроде могилы матери директора и его сестры. И Певереллы нашлись, но могилы были настолько старые, что я и фамилию-то прочитала чудом, а имена и годы жизни различить не смогла.

Постояв на могиле Лили и Джеймса, я решительно развернулась и направилась к дому Поттеров. Прохожих видно не было, но я все равно старалась действовать осторожно. Очень не хотелось, чтобы какая-то старушка выглянула в окно, увидела у ограды незнакомого ребенка и растрепала всем знакомым, ради этого преодолев боль в коленях.

Домик выглядел совершенно разрушенным, сквозь крышу даже проросло дерево. Двор заполонили сорняки. Для пущего впечатления не хватало только каркающих на ветвях засохшей яблони ворон! Рядом с калиткой была прибита латунная дощечка, сообщавшая, что в этом доме тридцать первого октября восемьдесят первого года, защищая сына, погибли миссис и мистер Поттеры, а их сын, сумев отразить Аваду, избавил магический мир от гибели. А еще в надписи нагло указывалось, что этот дом отныне является мемориалом подвигу Лили и Джеймса Поттеров, а также их сына, Мальчика-Который-Выжил.

— Интересно выходит, а ничего, что дом этот вроде как должен быть частной собственностью? — спросила я в пространство и осторожно осмотрелась. На первый взгляд никто за мной не наблюдал, и я решилась. Даже не стала пробовать открыть калитку, перебралась через низкую ограду и, пригнувшись, замерла в тени зарослей. Когда никакие чары не засветились, авроры на проникновение не явились и никто не заорал о нарушении границ, перебежками направилась к дому.

Дверь оказалась не заперта, и я с облегчением выдохнула, тщательно закрыв ее за собой. А стоило обернуться лицом к маленькому холлу, меня нежно и приветливо обняло теплом. Будто кто-то родной и любимый набросил на плечи нагретый на батарее плед. Внезапно пришло понимание, что я дома. И пусть это был не мой дом, я не удержалась и расплакалась. Слезы хлынули так внезапно, что я невольно опустилась прямо на присыпанный пылью и грязью ковер и разрыдалась, обнимая себя руками.

Оказывается, все эти дни я держалась исключительно на упрямстве и понимании, что расклеиваться нельзя. А еще меня не покидало чувство опасности, из-за чего никак не удавалось расслабиться.

Нос заложило мгновенно. Я хлюпала, утиралась рукавом рубашки и думала обо всем случившемся со мной. Казалось бы, в моей жизни была какая-никакая определенность. Я ничего не планировала, но примерно представляла собственное будущее. Хотелось завершить учебу, найти работу, встретить хорошего парня… влюбиться, если повезет, а если нет, то просто удачно выйти замуж. Так ведь тоже можно! Родить ребенка, а лучше двух. Найти новую работу, лучше прежней. И жить… Жить счастливо.

А теперь…

Моя привычная жизнь закончилась, а новая полна неизвестности.

Я — ребенок, у которого нет ни одного человека, достойного доверия.

Я — сирота. И я сирота дважды. Мои родители остались в другом мире, а родители из этого мира мертвы.

И я не знаю, что делать дальше.

Очень хотелось заползти в какую-нибудь нору и никогда из нее не выбираться. Ни я, ни Харолина никому ничего не должны. Не должны играть в игры взрослых, не должны участвовать в противостоянии группировок детей, не должны спасать мир… Вот только вряд ли магический мир оставит нас в покое.

* * *

Не знаю, сколько проплакала, но к моменту, когда я успокоилась, за окнами уже стемнело. Дом я осматривала в сумерках, удивляясь тому, что никто не растащил его на сувениры. Все выглядело так, будто события октября почти десятилетней давности случились только вчера. Даже чашка из-под кофе осталась стоять у мойки на кухне. И если не считать изрядно пострадавшей детской, дом выглядел достаточно крепким и даже более-менее жилым.

Обойдя все комнаты, в последнюю очередь я зашла в библиотеку. Хотя эту небольшую комнатку с несколькими шкафами едва ли можно было назвать библиотекой, скорее это была гостиная для уютного чтения. И кто-то изрядно проредил полки и без того не слишком богатого собрания. И было это очень давно — на книгах и в прорехах между ними лежал толстый слой пыли.

Я уже хотела уйти, когда заметила слабое свечение из дальнего угла. Стоило подойти ближе — и стало видно, что свечение исходит из большого камина.

Кусая губы, я приблизилась вплотную и потрогала светлый камень отделки, пытаясь определить источник свечения. В тот же миг мрамор чуть-чуть нагрелся под моими пальцами. Повинуясь порыву, я отыскала на журнальном столике старое перо и решительно оцарапала им кончик пальца, а