защитным полем. Излюбленное оружие её расы. Прошедшее сражение принесло множество трофеев, в том числе разнообразной экипировки.

— Но предупреждаю: пощады не жди!

— А то ты не знаешь, что я люблю пожёстче, — подмигиваю ей и тоже активирую свой кнут. — Никаких способностей, — напоминаю я. — Погнали!

Мы начинаем кружить по утоптанному снегу, примериваясь друг к другу. Первые удары пластают пустоту. Подшаг, взмах, свист рассекаемого ветра. Уход от стремительной контратаки. Мы пляшем по снегу, втаптывая его до состояния грязи.

Выясняется довольно очевидная вещь — в чистой скорости и ловкости я превосхожу её. Зато в обращении с кнутами мне до Драганы ещё расти и расти. Техника у неё поставлена годами тренировок. Сейчас самое время взять у красотки пару уроков.

Делаю обманный выпад, пытаясь зацепить её корпус. Драгана легко уклоняется от удара, подныривая под мою атаку и отвечает своей собственной. Плазменный хлыст обвивается вокруг моего предплечья и рывком бросает всё тело в её сторону. Тут же получаю болезненный тычок в бок вторым кнутом. Хорошо хоть, защитное поле не даёт плазме прожечь одежду и кожу.

— Ну и кто тут у нас любит пожёстче? — самодовольно усмехается девушка, разрывая дистанцию.

Я только скалюсь в ответ и бросаюсь в новую атаку.

Какое-то время мы молотим друг друга, по очереди пробивая защиту. Снег под ногами превращается в грязное месиво. Несмотря на мороз, я весь взмок. Футболка под доспехами липнет к телу, мешая движениям. Секунда, чтобы сбросить сковывающий металл вместе с мокрой тряпкой, и я остаюсь голый по пояс. Драгана окидывает меня оценивающим взглядом, прежде чем вновь ринуться в бой.

Черт, как же она хороша! Грациозная и смертоносная, словно дикая кошка. Перетекает из одной стойки в другую, уворачиваясь от моих хлыстов. А её удары всё чаще достигают цели, оставляя на коже жгучие следы от защитного поля.

— Сдаёшься? — задорно кричит дрокк, когда удачным движением захлёстывает мою ногу и дёргает её на себя.

— А спину тебе сгущёнкой не намазать? — глухо отзываюсь, оттолкнувшись свободной рукой от земли.

Тело вертится юлой, освобождая от чужой хватки. Конец кнута оставляет прогалину в грязи совсем рядом с моей рукой.

Оказавшись на ногах, встряхиваюсь, скидывая с волос снег, и ухмыляюсь:

— Это всё?

— Ну, попытаться стоило, — облизав губы, скалится Драгана и вновь ныряет мне за спину.

Вот ведь юркая зараза!

Некоторое время мы продолжаем осыпать друг друга градом ударов, пока оба не выдыхаемся. Уловив тайминг её атак, обвиваю оба её предплечья концом кнута, прочно сковав, и подтягиваю девушку к себе одним рывком. Потеряв равновесие, она вот-вот распластается, но я подхватываю её на руки.

— Неплохо потренировались, — прижавшись ко мне всем телом, признаёт она и стряхивает с волос налипший снег. — Потихоньку начинаешь осваивать наши техники.

— С такой наставницей грех не научиться, — улыбаюсь я, проведя ладонью по её пояснице.

Глаза девушки вспыхивают лукавыми огоньками, и она резко тянется ко мне. От жаркого прикосновения её губ по телу разливается приятное тепло, прогоняя остатки холода. Вкладывая в этот поцелуй всю свою страсть. Драгана тихо мурлычет от удовольствия, обвивая руками мою шею.

Так мы и стоим посреди заснеженной площадки — грязные, взмокшие и разгорячённые, но невероятно счастливые. Спарринг помог отвлечься от тягостных мыслей, а объятия любимой согрели и успокоили мятежную душу.

Я твёрдо знаю, что мы выживем назло врагам и всему этому безумному миру.

Глава 5

С этой мыслью нехотя размыкаю объятия и подхватываю с земли свои вещи. Пора возвращаться в город.

Время летит незаметно в хлопотах и заботах. Множество мелких задач, которые нужно решить, чтобы наладить нормальное существование всего города. Робин и так зашивается, пытаясь организовать ремонт разрушенных зданий, перемещение жителей в невредимые постройки, выдачу ресурсов нуждающимся и ещё целую кучу процессов, требующих внимания. Помочь ей и подхватить эту нагрузку было бы правильно.

Зимние сумерки опускаются на Фритаун, окутывая его пеленой снегопада. Несмотря на пережитые ужасы и людские потери, город постепенно оживает, наполняясь особой атмосферой. Сегодня Рождество — праздник, который мы были вынуждены пропустить из-за недавней кровавой битвы. Пропустили… но не забыли.

Иду по заснеженной улочке, ощущая, как морозный воздух покалывает ноздри. В нос ударяет аромат хвои и дымка от потрескивающих повсюду костров и готовящейся еды. Отовсюду слышатся оживлённые голоса, смех и обрывки рождественских песен. Люди стремятся отпраздновать нашу победу и, хотя бы ненадолго, забыть о пережитых ужасах.

Направляюсь к площади в центре Фритауна, где уже вовсю идёт веселье. Первым бросается в глаза огромная ель, возвышающаяся над толпой. Её пушистые лапы увешаны самодельными игрушками и разноцветными гирляндами. Рядом с деревом толпятся дети самых разных возрастов. Примечательно, что среди них полно отпрысков двух наших союзных инопланетных кланов. Неважно с какой они планеты, дети с восторгом разглядывают это великолепие, болтают, смеются и толкаются.

Сердце щемит от их радостных улыбок. Даже сейчас, посреди конца света, в детских глазах горят искорки счастья. Наверное, в этом и есть главный смысл Рождества — вновь пробудить в наших сердцах надежду.

Площадь освещают многочисленные костры, у которых греются люди. Кто-то передаёт по кругу бутыли с алкоголем, кто-то жарит на прутьях куски мяса, щедро приправляя их специями. Всюду слышны оживлённые разговоры вперемешку с шутками и подколками. Люди делятся историями о павших товарищах, вспоминая их подвиги и причуды.

Замечаю в толпе немало знакомых лиц. Тай и Гидеон о чём-то увлечённо спорят, размахивая кружками. Шерхан в обнимку с Аланой горланит какую-то разухабистую песню. Из чужих языков я различаю английский, испанский, русский, корейский, урду, и что-то похожее на польский. Языковые барьеры сейчас, кажется, совсем не имеют значения.

Людей сплотила беда, но видеть их такими — радостными и полными надежд — истинное счастье. Среди гуляющих полно наших инопланетных союзников. Оружейник Хаск с недоумением принюхивается к глинтвейну в своей кружке. Шестирукий механик Зигима демонстрирует собравшейся детворе какой-то гаджет, проецирующий голограммы в виде пейзажей неизвестной планеты. Те охают и ахают, обступив его. Даже затворник-француз Анри выбрался из своей берлоги, чтобы социализироваться.

— Мистер Егерь! — окликает меня чей-то звонкий голос.

Оборачиваюсь и вижу Эмму, апотекария, которая лучезарно улыбается, протягивая мне кружку с дымящимся глинтвейном.

— Присоединяйтесь! Сегодня такой чудесный вечер! Лучшее время забыть обо всех горестях.

— Спасибо, — принимаю напиток и делаю глоток обжигающе-терпкого напитка. — Ты права. Нужно уметь радоваться мгновению и помнить, за