class="p">Брайани подталкивается самостоятельно и, кажется, меньше спотыкается, когда следует за мной по скале туда, где я нашла тинаджу. Она бежит к бассейну с водой, рядом с ней звенят все три фляги, включая ту, которую мы взяли из маминого рюкзака, и наполняет их. Все еще сосредотачиваясь на окружающей обстановке, я сжигаю иголки и набираю еще несколько опунций.

Когда что-то касается моей задней части шеи, я замираю со свистом выпуская воздух, который, я уверена Брайани не услышит из-за ее хихиканья и плеска в воде.

— Так, так. Что у нас здесь? Звук мужского голоса в гуще пустыни примерно так же ужасен, как слышать щелкающие звуки, которые издают бушующие, когда они возбуждены. Это предупреждение о том, что должно произойти что-то плохое.

Крик Брайани привлекает мое внимание к тинаджа, где другой мужчина направляет на нее пистолет.

— Пожалуйста. Не причиняй ей вреда. Ты можешь взять меня. Делай все, что хочешь, но, пожалуйста, не прикасайся к ней.

— Взять тебя? У меня уже есть женщина. Настоящая женщина, с мясом на костях. Какого черта я хотел бы быть с тобой?

Меня охватывает замешательство, на мгновение лишая дара речи. Меня учили, что каждый мужчина, который натыкается на молодую девушку в пустыне, представляет потенциальную угрозу.

— Вы двое вторгаетесь сюда на частную собственность. Этот фрукт. Тинаджа. Принадлежит моему улью.

— Мне жаль. Мы были… голодны. И хотели пить. Мы уйдем.

— Мне тоже жаль. Не могу отпустить тебя сейчас.

— Мы не принадлежим к другому улью. Мы принадлежали, но мы ушли. Я не говорю ему, что на нас напала орда, опасаясь, что он застрелит нас за возможное заражение.

— Зачем ты сделала такую глупость?

— Они были жестоки, — лгу я.

— Они избили нас.

— Не похоже, что ты сильно страдала, бока не съедены.

Мой взгляд скользит к Брайани, которая сидит, скрестив ноги, в то время как мужчина стоит на страже рядом с ней, опустив пистолет.

Давление с задней части моей шеи ослабевает, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как мужчина засовывает пистолет в кобуру. Ему, вероятно, за сорок, судя по небольшой лысине, худощавого телосложения, в отличие от его мускулистого друга напротив нас.

— Вставай.

Может быть, он заберет нас в свой улей. Они не кажутся враждебными. Просто защищают, что в значительной степени является нормой.

Я не протестую, когда поднимаюсь на ноги, подхватывая свой рюкзак с земли.

— Не-а. Твои вещи остаются.

Идея оставить наши мешки здесь не очень приятна, но все же, ради укрытия и, возможно, большего количества еды, я делаю, как он говорит.

Мы следуем за Болди вниз по другой стороне горы, в то время как Бифи замыкает группу. Лагерь, состоящий из нескольких десятков палаток, расположенных по кругу у подножия горы, выглядит как их улей. Мое сердце воспаряет при виде этого. При мысли о том, что у меня есть дом. И снова люди. Судя по всему, множество людей передвигаются, выполняя различные задачи по приготовлению пищи и развешиванию одежды, заточке инструментов и освежеванию животных, которые привязаны к ветвям деревьев. Вероятно, это самый большой улей, который я видел за долгое время — в основном мужчины, конечно.

Я оглядываюсь на Брайани, которая следует за мной, и улыбаюсь, хотя она не отвечает на мой жест. Ее нахмуренные брови говорят мне, что она чувствует себя неловко. Осторожна. Возможно, мне тоже следовало бы, но я так отчаянно хочу все исправить для своей сестры, что не позволяю себе подобных мыслей.

Когда мы приближаемся к периметру, женщина с коротко остриженными волосами и гораздо более здоровым телосложением, чем у меня, обращает на нас свое внимание. Хмурое выражение на ее лице наводит меня на вопрос, то ли она недружелюбна, то ли удивлена, увидев двух молодых девушек, бродящих по пустыне.

Вместо того, чтобы идти к лагерю, мужчина ведет нас в другом направлении, прочь от скопления палаток и людей.

— Куда ты нас ведешь?

— Чтобы тебя накормили.

Мои мысли сами собой переваривают его слова, и я оглядываюсь на лагерь, когда мы входим в небольшую пещеру в соседней горе.

— Нам не нужна еда. Нам просто нужно немного поспать.

— Ты выспишься вдоволь. Поверь мне.

Когда мужчина сзади фыркает, я уверена что что-то не так. Мои опасения подтверждаются, когда мы останавливаемся глубоко в пещере, куда не проникает свет. Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я чувствую, как рука Брайани скользит в мою.

Пламя оживает, как раз вовремя, чтобы я увидела большой объект, несущийся к нам. Мышцы напряглись, я не могу пошевелиться, когда животное бросается на нас двоих, и вздох срывается с моих губ. Это самый большой кот, которого я когда-либо видела.

Он останавливается на полпути и протягивает лапу, которая скользит по моей руке. Хлопнув ладонью по запястью, я отступаю на шаг и обнаруживаю, что животное привязано к толстой цепи.

— Что это? Я думала, ты привел нас сюда поесть? Непрекращающаяся дрожь сотрясает мои мышцы, в то время как мое сердце чувствует, как будто паническое бегство проходит через мою грудь.

— Я так и сделал. Я принес тебя сюда за едой… для кошки. То, что мы делаем с детьми, мы узнаем в Мертвых Землях.

Бифи смеется сзади, только разжигая мой гнев из-за того, что меня предали.

Холодные щупальца обвиваются вокруг моей шеи сзади, и я мысленно подсчитываю, как быстро они двое догнали бы нас, если бы мы проскочили мимо Бифи.

Сильный толчок сзади отбрасывает меня вперед, и кошка снова делает выпад. Я падаю на землю и бью ногой назад, задевая ноги моей сестры, в то время как смех обоих мужчин эхом разносится по пещере.

— Что вы, придурки, делаете? Женский голос привлекает мое внимание к женщине из лагеря, стоящей позади Бифи.

— Кормлю кошку, — говорит Лысый и фыркает.

— На что это похоже?

— Я почти уверена, что ты знаешь правила поиска детей.

— Давай. Только одна из них? Большая. Лысый придурок указывает на меня.

— Она более дерзкая, чем другая. Я бы с удовольствием посмотрел, как ее разорвут на куски.

Я бросаю на него свирепый взгляд и возвращаю свое внимание, чтобы увидеть, что женщина достала пистолет.

— Не заставляй меня стрелять в тебя, Кемпер. Ты знаешь, что я это сделаю.

— Я просто играю, Дина. Черт возьми, научись понимать шутку. Он тянется ко мне, но я не отвечаю. Вместо этого я шлепаю его по руке, хмурясь, когда поднимаюсь на ноги.

— Видишь? Дерзкая.

— Хорошо, — отвечает Дина залпом.

—Может быть, если нам повезет, она отрежет тебе ореховый мешок, пока ты спишь, и мы все увидим, как кошка разорвет его на куски.

Рука прикрывает промежность, он морщится.

— Ты больная женщина.

— И ты покойник, если еще раз подойдешь к этим девушкам. Ее взгляд падает на меня, и она мотает головой, призывая нас следовать за ней.

Бросив на Лысого еще один свирепый взгляд, я замечаю подергивание его