— Это еще кто? Почему я о нем не знаю, а он уже тебя прилюдно целует?

— Потому что я тоже ничего о нем не знаю и сама в шоке от того, что он меня прилюдно целует! Хватит такого объяснения?

Рина, хмыкнув, подтягивает лямки своего кожаного рюкзака, а выглядит это, словно мечи из ножен достает.

— Кто это?

— Тимофей Шумский. Игрок папиной команды, недавно перешел из молодежки. Я вчера была у папы на тренировке и чуть-чуть построила двум парням глазки, так вот, один из них меня нашел и начал звать на свидание. А мелкие исчадия увидели, как я переписываюсь с ним, и явно спалили что-то обо мне Шумскому.

— Ты точно ему понравилась, если он такие концерты выдает. И парень очень симпатичный, кстати.

— И папа мне уши открутит, если я начну мутить с мальчиком из клуба, особенно перед экзаменами. А еще он старше, и папа тоже этого очень боится.

— Тебе необязательно отчитываться папе о каждом своем шаге, а переписку мелким реально лучше не палить. Марк и Макс порой страшнее твоего бати, — заключает подруга.

— Это точно, — не могу не согласиться.

Болтая, мы умудряемся уже дойти до дома Ринки, обнимаемся на прощание, и Заболоцкая улетает на свой восьмой этаж. Мне же еще немного чапать — мы живем в квартале, где все застроили коттеджами. Дом маминых родителей тоже здесь — деда-генерал на пенсии занялся уходом за участком и устроил у себя настоящий ботанический сад. Думаю о том, что давно не была у них с бабушкой в гостях, надо бы исправиться. Правда, с завтрашнего дня начнутся ужасные факультативы, и времени на свободную жизнь не останется совсем.

Когда через пять минут я захожу домой, мелких засранцев там не обнаруживаю. Точно, у них наверняка тренировка после уроков. Ну разумеется, вариантов у них не было, им пришлось идти в мир футбола, хотя братцы и сами были тому рады.

Зато дома мама, и я начинаю раздумывать, рассказать ли ей о Тиме или молчать, держать в себе.

Разумеется, на свидание с ним я хочу, только попозже. Пусть приложит еще немного усилий.

— Мама, привет! Ты дома сегодня?

— Привет, милая, — маман выходит, чтобы встретить меня прямо в прихожей. — Как твой день? Все хорошо в школе?

Да пипец, мам.

За мной начал бегать мальчик из папиной команды, он притащился в школу и поцеловал меня на глазах у всех во дворе. А так — совершенно обычный день, ничего нового.

— Все в порядке. С завтрашнего дня факультативы, поэтому сегодня наш последний шанс пожить свободной жизнью.

— Мила, я понимаю, учеба — это сложный процесс, но сейчас нельзя совсем расслабляться. Я не прошу тебя забыть обо всем остальном, помимо уроков и факультативов, я прошу лишь относиться к ним серьезно и не забивать.

— Мам, ну тебе самой было восемнадцать, когда ты встретила папу, и твоя голова была явно забита не домашними заданиями, — пытаюсь напомнить ей о прошлом. Семейные истории, знаете ли, можно оборачивать в свою пользу.

— Мил, поверь, моему отцу, твоему деду, очень не нравилось то, что я делала в восемнадцать. Я захотела самостоятельности, ушла из дома, сняла квартиру и работала официанткой, чтобы ее оплачивать. Но я уже училась в вузе на бюджетном месте и была хотя бы совершеннолетней. Хотя твоему деду попробуй что-то докажи!

— Знаем, — тяжело вздыхаю. Дед — это реально тяжелая артиллерия. Генеральские погоны человеку просто так не дают, и даже на пенсии — это все еще генерал.

— Так вот, милая, ты говоришь, я встретила папу в восемнадцать, это правда. И ты не знаешь, во сколько лет встретишь того самого человека. Может, через два дня, может, через два года, а может, тебе придется его подождать. Но жизнь будет идти своим чередом, и тебе нужно быть сосредоточенной на том, что происходит здесь и сейчас. В данный момент это учеба.

— Мам, да это пиар-кампания школы!

— Твоя мать — пиарщик, а ты чего хотела? — мама улыбается и смотрит на меня своим невероятно обаятельным взглядом. Если она так же смотрела на папу, когда ей было восемнадцать, то все понятно.

— Ладно! Пойду решать задания по алгебре! Хотя нет, сначала я поем.

— Хорошо, иди мыть руки, я тебе суп погрею пока.

Вот надо же! У мамы всегда любое блюдо вкусным получается, думаю, батю еще и это подкупило в свое время. Я же сколько не пыталась пробовать готовить по ее рецептам, съесть это может разве что папа из уважения ко мне. Мелкие же вообще после каждого неудачного эксперимента ближайшие пару дней всячески напоминают мне о моем позоре.

Кстати, о мелких. Говнюки появляются дома как раз в тот момент, когда я заканчиваю с алгеброй. Мама уходит к себе в комнату, где закрывается, чтобы провести созвон по работе, а батя еще не вернулся. Миновав кухню и божественный суп, Марк и Макс сразу несутся ко мне. Стучат не ради приличия, а просто чтобы оповестить о своем приходе, открывают дверь до того, как я успеваю разрешить им это сделать, и появляются на пороге моей комнаты.

— Милка! Ну че?

Глаз дергается сразу. Господи, дай мне сил.

— Чего вы от меня хотите?

— Да ты не прикидывайся дурочкой, мы же для тебя старались, — спокойно выдает Макс. Не стесняется даже, что они с братом влезли в мою личную жизнь.

— Так нельзя! Вы взяли и спалили меня! А если я видеть его не хотела?

— Но ты же хотела, — утверждает Марк и смотрит на меня проницательным взглядом. Вылитый отец в такие моменты, аж страшно становится.

— Откуда вам знать! Вам одиннадцать лет вообще-то! Не много ли на себя берете? Вы еще не доросли с девочками общаться даже! И Лара не в счет!