крестами из неотесанных палок. И все же он продолжал идти. Наконец, ему в грудь уперлись стволы охотничьего ружья:

– Ты кто? – грубо спросил долговязый парень в замызганном свитере.

– Ты пушку-то убери. Бабахнет – штаны слетят! – Сергей с трудом подавил желание схватить оружие за стволы и вырвать его из рук часового. – В общину я. Из квартиры выгнали.

– Выселенец, значится? Это твои? – парень ткнул пальцем в Аню с хнычущим Лешенькой на руках. – К главному вам надо. Пусть он разбирается.

Часовой оглушительно свистнул. Два бородатых мужика с ружьями вышли из густых кустов. Сергей облегченно вздохнул: хорошо, что он не бросился на часового!

Извилистая тропинка привела их к поляне размером с пару футбольных полей, на которой горбились холмики землянок. Стучали топоры. Несколько женщин выкапывали остатки картошки с огорода. Из единственной деревянной избы курился дымок. Наверное, когда-то здесь был дом лесника.

В кресле, за деревянным столом, развалился жилистый мужчина средних лет со смазанными, будто стертыми чертами лица. Встретишь такого на улице второй раз – и не узнаешь. Он указал на стул и угрюмо посмотрел прямо в глаза Сергею:

– Принесла же вас нелегкая прямо к зиме! И так жратвы мало! В армии служил?

– Полковая разведка.

– Это дельно. Нам бойцы нужны. Приходили тут две семейки – коворкеры-мерчендайзеры. Уж как умоляли… На коленях ползали. Отправил их…

– Куда? – вырвалось у Сергея.

– На кудыкину гору! Помирать пошли. Какие из них работники? – главарь покрутил огромную бородавку на шее и вдруг, ни того ни с сего, рявкнул: – Фамилия?!

– Косаткины мы…

– Пока будешь Косаткой. А там – как кривая вывезет. Я – Хмурый. По именам здесь кличут лишь баб, да детишек. В общем, так. Сегодня переночуешь у Паленого – ну, тот парень с ружьем, что тебя привел. Завтра выроешь себе нору. Место покажут. Почему ты остался без работы? Отвечай!

Сергей… вернее, теперь уже Косатка, начал привыкать к манере собеседника неожиданно менять тему разговора.

– После армии я зако… окончил институт. Женился. Работал по специальности, а тут сокращение.

– А спиногрыза накой рожал? Ума не хватило сообразить, к чему все катится?

– Да кто ж знал? Работа, заказы, стабильность! Потом едва устроился экспедитором. Цены растут, зарплата все та же. Кредиты платить нечем. Хотел уехать в столицу подработать, да без справки из области не выпустили. Так и оказался на улице. Да что я? У нас в подъезде еще двоих выселили! И никто никому не поможет!

Хмурый вскочил, заложил руки за спину и несколько раз прошел по комнате. Наконец, он остановился у шкафа, открыл его, достал бутылку с мутной жидкостью и наполнил два стакана.

– А где ты был, когда твоих соседей выкинули на мороз?

– Что я мог? – развел руками Косатка. – У меня тогда было все хорошо.

– Вот и у других все хорошо. Что ты от них требуешь?

Сергей почесал затылок:

– А почему вы в лесу? Неужели нельзя пойти в какую-нибудь деревню? Мы с Анькой так и хотели!

– Ты дурак или сроду так? В деревне налоги платить надо! За землю, за каждую птичку или скотинку. Там все на виду, чуть что – облава. Хуже фашистской оккупации. А нас как бы и нет. – Хмурый подал стакан. – Что уставился? Не веришь, спроси Паленого. Он фершалом был на селе. Ну, за встречу?

Косатка пригубил самогон и едва не задохнулся от омерзительного запаха.

– Что кривляешься? Это тебе не Дом Периньон или как там его…

– Сивуха! – не сдержался Косатка. – Руки бы отрубить тому, кто сырье переводит!

– А ты, значит, знаток? Эстет доморощенный?

– За моим самогоном прапора в очереди стояли!

– Вот как? Айда за мной!

Хмурый схватил Сергея за руку и втолкнул в маленькую пристройку.

– Дааа… – многозначительно протянул Косатка, разглядывая беспорядочное нагромождение баков, трубок и змеевиков. – Ну вы и наворотили. Разбирайте нафиг.

Хмурый достал из-за самогонного аппарата ящик с инструментами:

– Вот ты и займешься. Проявишь себя – приму в общину. А нет – вали куда хочешь. За слова отвечать надо.

Сергей твердо посмотрел в глаза Хмурому, усмехнулся, открыл ящик и зазвенел газовыми ключами. Закончил он поздно ночью.

***

В землянке Паленого было тепло и сыро. Аня никак не могла успокоить Лешеньку, привыкший к мягкой постели ребенок хныкал, не желая засыпать на застеленном тряпками деревянном топчане.

– Слышь, соседка! – бросила жена Паленого, нескладная девка с рябым лицом. – Под кроватью самогон, дай малому ложечку! Вмиг заткнется!

– Да вы что?

– Тогда вали на улку со своей личинкой!

– Там же дождь! Ребенок простудится!

– Не мое дело! Мне вставать ни свет ни заря! Ну? Я жду!

Сергей не стал возмущаться. Не стоит начинать новую жизнь ссорой с новыми соседями. Он разбавил самогон водой и влил остро пахнущую жидкость ребенку в рот. Тот закашлялся, зачмокал губами и довольно засопел.

***

В марте, когда еще царствовали злые метели, в общине закончились продукты. Приходилось промышлять набегами на частный сектор и дачи. Брали в основном еду из погребов: самодельные консервы, картошку да овощи. Горожане, пока еще не наученные горьким опытом, не охраняли свои запасы.

Косатка перелез через невысокий забор и обошел кругом добротный кирпичный дом, совсем непохожий на дачу. Заглянул в окна. Вроде никого. Разве что цепочка свежих следов идет к калитке.

Сергей легко вскрыл старый замок, кликнул жену и вошел в прихожую. В лицо пахнуло теплом и дымом. Отсюда ушли совсем недавно! Значит, хозяева долго теперь не появятся.

В погребе выстроились на стеллажах закатанные стеклянные банки. Металлические крышки золотисто поблескивали в свете фонаря. Бугристый мешок с картофелем скособочился у стены. Сколько же здесь еды! Надо передать Хмурому!

– Я посмотрю курточку Лешеньке, – едва слышно сказала жена. – И в галошнице детские ботиночки возьму…

Сергей торопливо сунул в рюкзак несколько банок с маринованными огурцами. Следом ссыпал туда же часть картошки из мешка. Сегодня можно устроить небольшой пир!

Наверху послышались тяжелые шаги. Косатка выхватил штык-нож, но не успел даже сдвинуться с места. По барабанным перепонкам ударил тяжелый гром выстрела.

– А, курва! – раздался чей-то хриплый крик.

Сергей вылетел в прихожую. Седой мужчина дергал цевье помпового ружья, пытаясь, видимо, выбросить раздутый в стволе патрон. Аня, хрупкая и маленькая скорчилась на полу, прижав к животу пропитавшуюся кровью детскую курточку.

Косатка не колебался ни секунды. Он ринулся к мужчине, отбил ствол и ударил горожанина штык-ножом в грудь. Тот несколько секунд смотрел угасающим взглядом в лицо убийце. Потом обмякшее тело повалилось на пол. Со стуком упал дробовик. Сергей подхватил жену и бросился прочь. Он