Сегодня, как и сто лет назад, в полной мере сохраняет силу тезис Шумпетера: единственный антиинфляционный фактор в экономике – предпринимательские проекты, в рамках которых производится добавленная стоимость. В отсутствие предпринимателя экономика совершает лишь колебательные движения вокруг состояний равновесия. В идеальной неоклассической модели экономики стоимость не возрастает и не убывает, подобно току в сверхпроводящем контуре. В реалистических моделях институционалистов показано, что она расходуется на трение трансакционных издержек. Инфляция – не недостаток, а свойство рутинного экономического оборота.

Предприниматель поначалу заимствует из экономики часть стоимости, что служит источником дополнительной инфляции. Но через некоторое время он возвращает добавленную стоимость, превышающую размер инвестиции. Это и является фактором роста экономики, ключевым фактором снижения инфляции.

Наша новая экономика тоже состоит из двух частей. Одна из них – предпринимательская. Вторая – «керосиновая лавка», где мы методами охоты и собирательства эксплуатируем наши природные ресурсы, продаем их на Запад и получаем добавленную стоимость оттуда. А уж как они возмещают свою потерю – это их проблемы.

К сожалению, эти две части экономики у нас не разделены, обе работают на один налоговый котел, регулируемый единообразно. Одна финансовая система призвана обслуживать две разные экономики. Одна и та же труба работает то на водопровод, то на канализацию, а чаще всего выполняет, как может, обе функции одновременно.

Если в проект пришли инвестиции – есть два способа дальнейшей работы. Первый, тяжелый: упорно осуществлять предпринимательский проект, который через несколько лет сможет вернуть инвестиции и принести добавленную стоимость. Второй: как только придут инвестиции, обналичить их и увести от греха в офшор. Чаще всего они просто не доходят до проектов.

Да и сами предприниматели не стимулируются на длительную сложную деятельность по разработке и реализации проектов. Законодательная регламентация, финансовая система создают почти непреодолимые трансакционные барьеры. Физически пребывая в отечестве вкупе с ресурсами и фондами, предприниматели вынуждены их юридическую и финансовую оболочку отдавать «на аутсорсинг» за рубеж. В своих предпринимательских проектах они используют западные правовые, платежно-расчетные, инвестиционные инструменты. Чего же мы ждем? Тогда логично и капитализировать свою прибыль на Западе, и хранить ее там.

Отсюда вытекает главное требование к разделению контуров финансовой системы. Один пусть обслуживает торговлю газом и нефтью, а другой – инвестиционные циклы предпринимательских проектов, в которых производится добавленная стоимость. При этом неважно, являются ли эти проекты частными, частно-государственными, корпоративными, зарубежными… Важно то, что предпринимательский уклад переезжает туда, где эти услуги можно получить беспрепятственно и с меньшими издержками. Конкурентоспособность предпринимательской экономики предопределена эффективностью национальной финансовой системы.

В современной постиндустриальной экономике есть три типа финансовых институтов, в той или иной мере ориентированных на предпринимательские проекты.

Первый институт – инвестиционные банки и фонды в традиционном понимании. Они обслуживают интересы инвесторов – располагающих свободными капиталами физических и юридических лиц, которых не устраивает уровень прибыли, приносимой традиционным банковским кредитованием.

Высокооплачиваемые аналитики инвестиционных департаментов и управляющих компаний ежедневно пытаются выявить перспективные предпринимательские проекты и оценить их потенциал. Но искать такие проекты среди компаний, чьи акции уже котируются на бирже – почти безнадежное дело. Если же иметь дело с проектами, не прошедшими IPO, главной проблемой становится уникальность каждого проекта (действительная или мнимая – отдельный вопрос) и огромные затраты денег и времени на их отбор и анализ. Когда издержки по анализу проектов становятся сопоставимыми с их ожидаемой отдачей, деятельность инвестбанков теряет смысл.

Наблюдаемый сегодня крах инвестиционных банков на Западе имеет другие причины. Под давлением колоссальной денежной массы и в надежде на инвестиционный уровень прибылей банки не удержались от искушения заменить конкретный анализ проектов гаданиями на кофейной гуще курсов ценных бумаг на фондовом рынке. Создавая на скорую руку псевдоинструменты перестраховки, инвестбанки постарались выбросить риски из своих окон на головы некомпетентных агентов рынка, действующих в парадигме Лени Голубкова. Оттуда риски бумерангом вернулись к ним и погребли их под своей тяжестью.

Второй институт призван обслуживать интересы собственников материальных активов – земли, лесных угодий, месторождений, производственных фондов – считающихся «недооцененными». Это имущественные фонды, чьи управляющие компании призваны осуществлять проекты, повышающие стоимость этого имущества. Поддавшись искушению растущего рынка, управляющие компании многих ЗПИФов фактически уходят в ту же спекулятивную форму. Они стремятся продать полученное под управление имущество и удариться в спекуляции на фондовом рынке, не особо вникая в конкретные причины движения курсов. Тем не менее сам институт существует, и мощный потенциал управления ростом стоимости активов в нем содержится.

Наконец, наиболее продвинутый и адекватный институт, соединяющий два предыдущих и впрямую претендующий на управление предпринимательскими проектами, – это компании, управляющие фондами прямых инвестиций (private equity).

Главным тормозом для всех трех форм является иллюзорное представление, что все предпринимательские проекты уникальны, управление ими – высокое искусство, а затраты на анализ каждого проекта непрогнозируемы. Корень проблемы в том, что сам предпринимательский проект не оформлен в качестве финансового института, не снабжен стандартными инструментами оценки и управления текущей стоимостью, и потому лишь нащупывается вслепую в качестве предмета деятельности управляющих компаний трех названных типов. В результате эти компании не успевают переварить даже малой доли свободных капиталов, претендующих на то, чтобы стать инвестициями. В качестве спекулятивных псевдоинвестиций они тогда пробивают себе путь на фондовый рынок, где становятся вместо производящего главным инфляционным, кризисным фактором в экономике.

Путь к запуску антиинфляционного механизма в экономике – это постановка предпринимательских проектов на конвейер, конструирование институтов управления проектами и разработка для этого стандартных финансовых инструментов, поэтажное возведение здания суверенной финансовой системы. Это позволит обеспечить опережающий рост предпринимательского уклада в экономике, сдвиг баланса ее инфляционной и дефляционной подсистем в пользу последней.

Итак, в современной финансовой системе фундаментальная роль отводится институту и стандартам предпринимательских проектов. Стандарт предпринимательского проекта представляет собой систему управления интерактивным взаимодействием между собственниками активов (включая инвесторов), в результате которого они под руководством предпринимателя синтезируют «цепочки добавленной стоимости» и распределяют ее между собой взаимовыгодным образом.