– Непременно, сир Хортензи. Желаете перекусить? – располагающе улыбнулся Эйлерт.

– Ах да. Как раз в дороге аппетит проснулся.

«Какая еще дорога, жирный ты боров! – подумалось мне. – Тебе всего пятнадцать минут до нас добираться!»

Я поправила прическу, слегка растрепавшуюся на улице, и прикрыла ухо выбившейся серой прядью. Короткое, но заостренное ухо. К сожаленью ли, к счастью ли, я не являюсь чистокровной эльфийкой. Мой отец был человеком, а мать – темной эльфийкой. Простые горожане. Хоть они и любили друг друга, принять культуру чужого народа было тяжело обоим. Они поселились на границе эльфийского княжества. Далеко не самое умное решение, как я понимаю сейчас. Пограничные стычки людей и эльфов случались с пугающей периодичностью. В один из дней на наш поселок напали, не оставив и камня на камне. Всех, кто не сдался, убили, остальных увели в рабство. Мать, не обладавшая серьезными боевыми навыками, также попала в плен, но наши судьбы разделились практически сразу. С тех пор я ее ни разу не видела. Люди продвинулись достаточно далеко в той же войне, ограбив множество городов. Но и эльфы знатно потрепали их войско, на многие годы оставив страну без серьезной защиты. Это в итоге привело к восстанию одного из подданных и свержению короля, но мне в то время было не до новостей из дальних стран. Выжить бы на плантации да не помереть с голоду.

За что я благодарна родителям, так это за то, что они успели обучить меня грамоте. И не только темному наречию, но и имперскому диалекту. Это позволило мне занять наивысшую из возможных для рабов должность при хозяине. Что касается внешности, то увы и ах. Вместо прямых шелковистых платиновых маминых волос, которые сравнивали с лунным серебром, мне достались серые вихрастые непокорные пряди, походившие на заросли вуньи. Вместо темно-фиолетовой кожи бледно-лиловая, из-за чего другие рабы прозвали меня «лилушкой», или «лиловой поганкой», в честь одноименного смертельно ядовитого гриба. Благодаря отцу мой рост превышал средний эльфийский. Темные эльфы в целом были ниже людей, но выше гномов. Но в то же время телосложение у меня также было ближе к людскому. То есть крупное. И если среди других рабов, в основном человеческой расы, я не сильно выделялась комплекцией, то вот в свободном детстве вдоволь наслушалась издевок и различных обзывательств от традиционно стройных и миниатюрных темных эльфов. Когда-то я много плакала – по погибшим родителям, по утерянной свободе, – но все слезы давно высохли. Когда-то я ненавидела людей, ненавидела работорговцев, и своих хозяев в частности, но ненависть давно сменилась покорной обреченностью. Эльфы, как и люди, ко всему привыкают быстро. Мечты о свободе поблекли, сменившись желанием хотя бы хорошей жизни. Раньше я часто планировала побег, даже группу единомышленников организовала, однако в системе магических ошейников было мало слабых мест. Негош мог бы помочь, но маг наотрез отказался рисковать. Оторвавшись от воспоминаний, я вздохнула и двинулась к епископу Эшериану, за что-то громко отчитывающему одного из музыкантов. Банкет только начинался.

Позже прибыл и его сиятельство виконт Аурелье со свитой, правитель Шемтена и окрестностей, самая высокопоставленная персона в округе. Я первый раз виделась с ним вживую. К нам он ни разу за семь лет моей работы помощницей не приезжал, эрл Авель же нередко оставлял меня на хозяйстве в усадьбе, уезжая на балы и приемы. Моя внешность слишком неказиста, некоторые господа находят полукровок отвратительными, поэтому хозяин предпочитал брать с собой Широль или Милетта. Виконт Аурелье был мужчиной высоким и худым, словно жердь, с длинными бакенбардами и залихватской молодежной прической, которая не слишком шла немолодому господину. Он сразу собрал вокруг себя большую группу людей, но не благодаря харизме и обаянию, а, скорее всего, из-за высокого титула. Я отправила к нему официантку с нашей лучшей бутылкой бренди. Виконт отпустил какую-то остроту в адрес Авеля, которую эрлу пришлось проглотить, но после проверки на яды его сиятельство принял напиток. Я почувствовала значительное облегчение.

Гости приезжали в основном без жен, как было принято на подобных раутах. Однако некоторые привозили – сыновей, дочерей и прочих родственников. Брали с собой прислугу и телохранителей. Виконт так и вовсе заявился с пятеркой охранников, одним из которых был маг с золотым знаком – многолучевой звездой на груди. Золотой знак в сравнении с серебряной звездой, как у милорда Эйлерта, показывал более высокий статус и силу чародея. – Молодые, то есть младше сорока лет, образовывали свои группы по интересам. Отцы неспешно знакомили своих отпрысков с влиятельными людьми, подыскивали хорошие партии для дочерей. В этом плане вечер мало чем отличался от обычных сборищ аристократов.

Эйлерт Туранн был очень популярен, что и не удивительно. Молодой внук, вернувшийся из многолетних скитаний, один из претендентов на усадьбу и титул, настоящий маг, посетивший множество дальних стран, побывавший в бессчетном количестве приключений и переделок. Истории, которые он рассказывал, были одна чуднее другой. Хотя про себя он говорил неохотно, больше вещал про иностранные легенды и особенности. Гости были впечатлены. За исключением, пожалуй, одного который и не пытался скрывать свою антипатию. Бристоф Хальтер подвергал каждое слово Эйлерта сомнению, нередко называл сказанное выдумкой. Если бы Бристоф был магом, то дуэль была бы неминуема, однако, каким бы ублюдком тот ни был, преемник эрла прекрасно понимал, что у обычного человека нет шансов против обученного мага. Эйлерт не производил впечатление слабака, в отличие от Негоша, дежурившего у входа. С осунувшимся лицом, изрезанным морщинами, неопрятной бородой и вечно слезящимися глазами, раб-маг Негош представлял собой жалкое зрелище. Но даже с ним у сильного фехтовальщика без поддержки магических артефактов могут возникнуть проблемы.

Я приказала музыкантам сменить стиль и сыграть веселый мотивчик. Наконец в программу включился наш главный певец, светлый эльф-евнух. Голос у него был действительно отменный, ясный и звонкий, гордость усадьбы Тураннов. Обстановка значительно разрядилась, гости переключились на обсуждение песни, достоинств тех или иных артистов, хвастаясь своими собственными слугами.

К Эйлерту подходили знакомиться многие эрлы, представляли своих сыновей и дочерей. До предложений о помолвке дело не доходило. Конечно, маг сам по себе был неплохой партией для аристократов средней руки, но пока молодой милорд был темной лошадкой. Все может измениться, когда Авель объявит свое решение.

– Игния, кому мне отнести эль? – подошла ко мне Аютла с подносом, на котором стоял полный кувшин и пара высоких стаканов.

Я окинула взглядом рабыню и назвала достаточно безопасный, на мой взгляд, вариант:

– Сиру Эйлерту, он сегодня пьет эль.

– Да!

Мне показалось, или ее тон был довольным? Наивная дурочка!

Я внимательно следила, как Аютла с излишне прямой спиной шествовала меж гостей, кланяясь и забирая пустые бокалы. Эль не очень уж популярный напиток на таких мероприятиях, но в округе его варили и любили многие. Где-нибудь в столице, Милидженте, его наверняка не подают на банкетах…

О святые заступники, я же спрашивала ее, не следует ли ушить платье! Из-за небольшого роста Аютле был велик наряд горничной. Подол чуть ли не касался пола. И вот из-за одного неосторожного движения эта растяпа умудрилась наступить на собственный подол и полететь прямо на господ. Я быстро двинулась вперед еще до того, как беременная курица приземлилась. Его магичество Эйлерт среагировал молниеносно, подхватив одной рукой падающий поднос, а другой служанку. Пустые бокалы попадали, но удержались на подносе, кружка с элем также опрокинулась, разлив содержимое, часть которого оказалась на одежде молодого барина. Рядом раздался пьяный смех других гостей, ставших свидетелями бесплатного представления. Внук эрла рывком поставил Аютлу на ноги: