— Вот ты надоел, как тебя Люся терпит?

— А ты подумай, я тебе дело говорю.

— Подумаю, — хлопает друга по плечу Северов.

— Расскажешь, что и как. Хоть на чужом опыте пофантазирую.

— Тьфу на тебя, Вадя.

— Может фото троечки сделаешь? — не унимался противный Масленников.

— Сделаю непременно, но с тобой вряд ли поделюсь.

— У Дубовой, бампер, кстати, зачетный! — бросил убегающему в след Северову инструктор, мечтательно улыбаясь…

Рыжикова с возмущением и негодованием пересказывала разговор девочкам в раздевалке.

— Вот сволочи!

— Старые метелки!

— Лишь бы языками почесать!

Яростные вопли разносились со всех сторон. Я же расстроилась, опустила плечи.

— Не расстраивайся, Сонечка! Вот им, а не фотографии! — Дубова помахала кукишем перед моим носом. Рыжикова согласна кивала.

Я никак не отреагировала на этот выпад. Ведь я, глупая, расстроилась потому что после зачета по медицине почувствовала между нами что-то такое…

Ну и дура!

На зачете у Масленникова все были насторожены и злы. Тот, как чуял переменившееся настроение девчонок и пытался быть дружелюбным, не наглел. Своим служебным положением не пользовался. Оказался на деле пустобрехом. Ну и слава Богу!

Рыжикова вовремя отцепила плот, я ни разу не забыла спасательный жилет, а эвакуацию на сушу мы уложили в девяносто секунд.

— Ну блестяще, девочки! — ошарашенно развел руками Масленников.

Придраться было не к чему. Разозленные на своего похабного инструктора, мы почти не оставили место волнению и делали все правильно. Словно ждали, когда же он позволит себе лишний намек или фразу, чтобы наброситься на него голодными пираньями.

Вадим Давидович это чувствовал и сидел тише воды, ниже травы. Все получили зачет.

Остался только Северов и его «Принципы полета».

— Оставим тебя на последок, — девчонки не дали пройти в кабинет первой. Экзамен сдавался один на один.

Они будто к разведке подготовились, и меня подготовили тоже.

Первая вышла Дубова. На ее лице читалось легкое разочарование.

— Ну как? — налетели девчонки.

— Ничего. Ни единого грязного намека… Злобный и нудный, как обычно.

— Зачет-то получила?

— Да, — растерянно улыбнулась Дубова. — Обычные билеты, как в школе на экзамене по литературе. Ой, девочки… Это что же получается…? Я ПРОШЛА!

Мы радостно завизжали хором и принялись обнимать счастливую девушку, кто-то аплодировал. На наши вопли дверь широко распахнулась, в проеме появился недовольный Северов. Оглядел вмиг умолкнувших девушек недобрым взглядом и упер руки в бока.

— Дубова, вы свободны. Нечего тут смуту наводить. Ну, кто там следующая? — почему-то стрельнул колючими глазами в меня. — Думаете, я буду выходить и каждую радушно приглашать? Будете тратить мое время впустую, отправлю всех по домам! Без зачета!

Последнюю фразу буквально выплюнул.

Мы все стояли, притихнувшие и снова испуганные. Успех Вали Дубовой вмиг стерся.

— Ну? — терпение Виктора Александровича было готово вот-вот лопнуть.

Ложкина быстро прошмыгнула внутрь.

Однако каждая выходила и радостно подпрыгивала, прикрыв дверь. Одна за одной отцепляли приклеенные скотчем телефоны за ненадобностью.

Глупость какая-то. Зачем я вообще его приклеила? Не верю, что Виктор Александрович может намекнуть на то, что ему советовал сделать Масленников.

— Иди, чего стоишь? — прошипела Катя, толкая меня внутрь.

Пока витала в облаках, все получили свои зачеты! И я смогу, чем я хуже…

Едва зашла в кабинет, как меня обуяла привычная дрожь и волнение перед этим человеком. С космической скоростью я превращалась в особь из отряда приматов, способную изъясняться только мычащими звуками.

Еще мой массивный телефон слишком топорщился под неплотной тканью. Шпион, блин. Его же за версту видно! Но диктофон был включен еще в коридоре, аудиозапись шла…

Менять что-либо было поздно, поэтому я решила оставить все, как есть. Прошла к мужчине, расслабленно сидевшему за учительским столом, молча протянула руку за билетом. Все это время он молча сканировал меня взглядом.

Взглянув на вопрос, обессиленно выдохнула. Попался дурацкий вопрос про стрингеры и шпангоуты. Помню только, что переписывала текст с этими словами в компании «любимого» инструктора. Смысл текста до меня так и не дошел. Что-то на слишком для меня сложном.

Сдаваться просто так я не планировала, поэтому заранее все продумала и пришла со шпорой, аккуратно приклеенной ко второй ляжке.

— Десять минут на то, чтобы выдать свои мысли на бумаге. Потом расскажете устно, — пристально смотрит на меня снизу вверх, поглощая своими темными, как ночное небо, глазами.

— Угу, — пробормотала я, присаживаясь за парту.

Северов отвел глаза и начал листать журнал по авиации. На меня почти не смотрел. То, что нужно.

Прикрыла глаза рукой, якобы склонив голову в сильнейших раздумьях. Нагло задрала подол юбки и начала лихорадочно листать шпоры. По кабинету пронесся шелест, на который я, увы, не сразу обратила внимание.

А когда обратила, было уже поздно. Встав со своего места, преподаватель, прихрамывая, целенаправленно шел в мою сторону.

Сердце грохотало, словно сумасшедшее, норовя разорвать грудную клетку. Такую порцию адреналина мне еще не приходилось ощущать в себе. Едва широкая ладонь опустилась на мои записи, как я замерла, затаив дыхание.

А дальше… и вовсе была готова упасть замертво, потому что вторая рука бесцеремонно потянулась к моей юбке и задрала ткань вверх, оголяя ноги.

**

На планерке сегодня все как обычно, кроме моего спокойствия. Сейчас оно напускное.

Едва я зашла в этот кабинет, как все мое внимание приковалось к двери в углу, где за стеной шло собрание у пилотов. Еще минут десять, и они присоединятся к нам.

Перед тем, как усесться за длинный стол, я прошла обычную процедуру, без которой не допускают на собрание: проверка униформы, внешнего вида, ногтей и прически, наличия сменной формы на время сервиса (в нашем случае специальная жилетка), сменных туфель на низком каблуке, пилотки. Те, у кого в досье заявлено плохое зрение — предъявляют очки в твердом чехле. Все стандартно.

Затем второй этап — каждый из нас проходит короткий устный тест. Старший бортпроводник задает вопрос, касающийся техники безопасности, процедур эвакуации, медицины и т. д. Любой вопрос из тех, что мы проходили в авиаколледже. Это делается для того, чтобы бортпроводники освежали свои знания, всегда были в тонусе и в случае непредвиденных ситуаций могли среагировать четко по алгоритму в голове.